Неукротимый, как море

— Кстати, я подтвердил якорный контракт для «Морской ведьмы». — Николас кивнул. Действительно, буксиру Жюля Левуазана было предписано встать рядом с тремя типовыми платформами, которые вели бурение во Флоридском заливе, мелководном ответвлении между островками Флорида-Кис и болотистой низменностью Эверглейдс. — Использовать океанский буксир мощностью двадцать две тысячи лошадей в качестве плавучего якоря! Курам на смех! — Бернард опустил бумаги, не в силах скрыть раздражение. — Жюль Левуазан в роли няньки… Он же там спятит от бешенства! Нет, Николас, жди мятежа на борту… А сколько денег ты на этом теряешь?! Посуточный тариф не покроет даже прямые эксплуатационные расходы.

— «Ведьма» будет стоять там, где она мне нужна, — отрубил Николас и перенес внимание на крошечную точку возле одного из островов посреди Индийского океана. — Теперь «Колдун».

— Хм. «Колдун». — Берни полистал бумаги. — Есть заказ на глубоководную буксировку.

— Отменяй, — приказал Николас. — Как только Аллен отремонтирует генератор, пусть полным ходом идет на Кейптаун.

— Кейптаун? Полным ходом?! — Бернард на миг потерял дар речи. — Господи, Николас! Чего ради?

— Они не смогут сразу нагнать «Золотой рассвет», но все же пусть следуют за ним до мыса Доброй Надежды и далее.

— Ты с ума сошел… Ты понимаешь, во что это обойдется?

— Если «Золотой рассвет» попадет в переплет, они, по крайней мере, будут от него на расстоянии суточного перехода. Да хотя бы и двое суток… Передай Аллену, чтобы он тенью шел за танкером вплоть до галвестонского рейда.

— Николас, ты теряешь чувство меры. Это уже смахивает на одержимость. Ты маньяк, прости господи!

— У «Колдуна» скорость выше, так что они наверняка нагонят «Рассвет» еще до…

— Николас, выслушай меня. Давай все хорошенько взвесим. Каковы шансы, что «Золотой рассвет» потерпит поломку или повредит корпус в самом первом рейсе? Один шанс из сотни, я прав?

— Ну-у… вроде того, — согласился Николас.

— А сколько стоит держать буксир на приколе? Полторы тысячи долларов в день? Добавим сюда еще один буксир, который ты хочешь отправить из одного полушария в другое, к тому же на полных парах… — Бернард театральным жестом хлопнул себя по лбу. — О! Сосчитал! С учетом недополученной прибыли по обоим судам это обойдется тебе в четверть миллиона долларов — как минимум! Ты что, успел потерять уважение к деньгам?

— Ну что, понял, почему мне пришлось притормозить шейхов? — спокойно улыбнулся Николас. — Я не имею права швыряться их деньгами, если мои опасения окажутся беспочвенны. Однако сейчас это не их деньги, а мои. Ни «Ведьма», ни «Колдун» им еще не принадлежат, буксиры опять-таки мои. И Питер не их сын, а мой.

— Стало быть, ты всерьез… — покрутил головой Бернард, не веря своим ушам. — Слушай, мне кажется, ты и вправду затеял…

— Вот именно, — кивнул Николас. — На все сто. Так что давай шли телекс Дэвиду Аллену. Пусть сообщит расчетное время прибытия в Кейптаун.

Одно полотенце Саманта повязала вокруг головы, как тюрбан. Волосы ее были еще мокрыми после долгого купания и многократного промывания шампунем. Второе полотенце обмотала словно короткий саронг. После горячей, распаривающей ванны девушка словно источала кругом себя сияние, не говоря уже о запахе мыла и тальковой присыпки.

После многодневной полевой экспедиции потребовались троекратное отмокание в воде и энергичная работа мочалкой, чтобы избавиться от въевшейся в кожу соли, запаха мангровых зарослей и грязи под ногтями, которой Саманту наградили эверглейдские болота.

Сейчас она занималась тем, что наливала взбитое тесто на сковородку. Под шипение и потрескивание горячего масла Саманта спросила:

— Тебе сколько оладьев?

Он вышел из ванной, на ходу оборачивая влажное полотенце вокруг поясницы, встал в дверях и широко улыбнулся:

— А ты сколько сделала?

Девушка до сих пор не привыкла к австралийскому акценту.

Мужчина был таким же загорелым, как и Саманта; выгоревшие на солнце волосы мокрыми прядями свешивались со лба.

Работать с ним в паре было чистым удовольствием, и она многому у него научилась. Переход к интимной близости вышел постепенным, хотя и неизбежным. Пережитое потрясение и боль заставили ее потянуться к этому мужчине за утешением, да и страшная обида на Николаса тоже сыграла свою роль. Однако сейчас стоило отвернуть голову, как она уже не смогла бы точно описать его черты, а имя всплыло в памяти лишь после определенного усилия. Деннис. Ну конечно. Доктор Деннис О’Коннор.

Ныне происходящее казалось каким-то отстраненным, словно она видела мир сквозь армированное стекло. Саманта работала, развлекалась, принимала пищу и спала, смеялась и занималась любовью — но все это было как бы понарошку.

Деннис следил за ней внимательным и, пожалуй, чуть ошеломленным взглядом, как если бы на его глазах человек тонул, а он был бессилен помочь.

Саманта быстро отвернулась.

— Будет готово через две минуты, — выпалила она и убежала в спальню переодеваться.

Вывалив первые оладьи на тарелку, она принялась наливать очередную порцию теста.