Неуловимая невеста

Когда миссис Роуз вышла из комнаты, Джулиан последовала за ней к большому удивлению мистера Фитцпейна. Хозяйка выслушала ее просьбу и одобрительно кивнула.

– Биббель хорошо знает Развал. Он, может быть, не быстр умом, но если уж знает дорогу, так не забудет ее. Он проследит, чтобы Молли зашла в ваш магазин завтра утром в нужное время.

Попросив затем две комнаты, а также, чтобы кровать служанки стояла в ее спальне, она почувствовала, что пока может больше ни о чем не волноваться, и вернулась в гостиную с легким сердцем.

Сначала она намеревалась рассказать мистеру Фитцпейну о своих планах, но, сообразив, каким приятным сюрпризом для него будет увидеть ее утром одетой должным образом для дальнейшего путешествия, она ограничила свои откровения тем, что сообщила об отданных ею распоряжениях по поводу ночлега.

– Простите! – воскликнул он. – У меня совершенно вылетело из головы, что этот вопрос остался неулаженным. Простите меня, Джулиан. Я должен был сам позаботиться об этом.

– Вовсе не обязательно! – возразила она. – Это не слишком утомительное дело – распорядиться насчет спален. Кроме того, миссис Роуз весьма услужлива и тактична. Она даже не моргнула, когда я попросила две комнаты.

Он отпил глоток вина, потом поболтал мадеру в бокале. Похоже, ее ответ поразил его, и он улыбнулся.

– Вы уверены, что вам только девятнадцать? – спросил он.

Джулиан улыбнулась в ответ, чувствуя, что он проникся к ней уважением. Взяв свой бокал с лимонадом, она подошла к камину. Блестящая латунная подставка для дров, остаток былой роскоши, отражала теплый свет тлеющих углей. Возле очага стояли лопатка для угля, мехи и кочерга. Она ощутила детское желание взять кочергу и разворошить угли, чтобы увидеть, как разлетаются красные искры. Она засмеялась, и когда он спросил, почему, продолжая смеяться, ответила: «Сейчас я докажу вам свой возраст», – и рассказала о возникшем у нее желании.

Каково же было ее удивление, когда он сразу же поставил свой бокал на стол, встал на колени перед камином, взял кочергу и разворошил столько углей, сколько мог, не рискуя, что некоторые из них вылетят из очага.

– Ну и что вы хотели мне этим доказать, мистер Фитцпейн? – спросила она, глядя на него и чувствуя, как и в тот момент, когда впервые его увидела, что сильное нежное волнение овладевает всем ее существом.

Он оставил кочергу и поднялся, глядя ей в лицо.

– Что наша разница в возрасте не имеет никакого отношения к нашей дружбе, и что вы должны называть меня по имени. По имени, которым меня называют мои самые близкие друзья, – Эдвард.

– Хорошо, Эдвард, – ответила она, вздохнув.

Один взгляд в глубину его серых глаз вновь пробудил множество теплых чувств, затопивших ее сердце. Она в душе одобряла все, что он делал: что он разворошил угли, что узнал акварель Тернера, что не боялся нареканий общества, взявшись помочь ей добраться до дома ее отца и избежать несчастного брака, что дразнил ее из-за Молли, что не рассмеялся над ее чересчур серьезными рассуждениями о реке Стикс и Молли-паромщице. Ей нравилось все: нежный свет в его глазах, когда он смотрел на нее, его любезность на протяжении всего пути на юг, его решение нанять второй экипаж. Если бы она молила небо, чтобы оно послало ей возлюбленного, достойного ее девичьей мечты, мистер Фитцпейн, Эдвард, был бы ответом на ее молитву.

Сердцу было тесно в груди от радости. Господи, но ведь ему, как поэту, ее чувства должны быть видны яснее ясного. Она прекрасно понимала, что испытывает к Эдварду слишком сильные чувства. Она должна стараться скрывать свои мысли и свой трепет от его близости. Но как?

Она отвернулась от него и отошла к окну. Облачное небо над Йорком сделало ночь совсем темной, и все, что можно было увидеть на улице, дрожало тенью желтого света на снегу. Так отражались свечи, заливавшие гостиную ровным сиянием. Движение на безлунных, заснеженных дорогах прекратилось. Кто захочет оказаться на улице в такую ночь, когда жаркий огонь поманит любого разумного человека домой, к своему очагу?

Мысли о комфорте, доме и очаге родили в памяти Джилли образ Мэриш-холла, заставили вспомнить о матери, подумать о том, что beau monde,[15] узнав о ее побеге и ночи, проведенной в обществе мистера Фитцпейна, навсегда погубит ее репутацию.

Она подумала о том, как ее дорогая мама желала этого брака с Карлтоном. Должно быть, потрясенная ее побегом, именно сейчас она едет в Гретна Грин в надежде найти свою единственную дочь. Боже, какое же горе и разочарование теперь чувствует ее мать! Возможно, она тоже остановилась на постоялом дворе, ища в пути приюта в эту холодную, темную ночь. А может быть, она заперлась в своей спальне и в эту минуту плачет в подушку, думая о своей заблудшей, неблагодарной дочери.

Глава девятая