Неуловимая невеста

– Что? – удивленно переспросила она. – О, вы имеете в виду, что не раз отворачиваясь к окну, вы давали мне понять, что вам нужно побыть какое-то время в тишине, наедине со своими мыслями, как это было только что? Нам предстоит проехать почти двести миль, Эдвард, и я, разумеется, не жду, что на протяжении всего этого пути вы будете развлекать меня остроумными анекдотами или замечательными высказываниями о состоянии погоды. Но, конечно, вы можете быть уверены, я тоже не буду считать себя обязанной веселить вас все это время.

Она улыбнулась прелестной улыбкой, и он быстро отвернулся к окну по привычке, которую уже заметил за собой, когда боялся поддаться ее очарованию.

Она засмеялась и сказала:

– «Вот, именно так!» – Она совсем не была обижена или расстроена.

Черт возьми! До чего же она ему нравится!

До Тэдкастера, что в девяти милях от Йорка, они добрались без происшествий, сменили лошадей, служанка в гостинице «Ангел» подала Джулиан чашку чая, и кареты покатили дальше.

За Тэдкастером дорога изменилась, стала холмистой. Но вопрос Карлтона:

– Вам плохо? – Джулиан воскликнула:

– Ничуть! И совершенно не страшно. Мне кажется, будто я на папиной яхте.

– Так, значит, вы ходили под парусом? – спросил он.

– Один раз, с родителями, когда я была маленькой и приехала на летние каникулы в Брайтон. Это было великолепно, и папа был так горд моими способностями. Бедная мама осталась в каюте и пластом лежала на своей постели, ее горничная все время за ней ухаживала. Она не могла продолжать плавание, и как я ни умоляла ее, меня вскоре отправили с няней обратно в Йорк.

– Да, не повезло вам, – мягко заметил он. Она снова засмеялась:

– Да, уж. Папа поступил чудовищно, отправив меня домой на север, к моим друзьям, вместе с моей няней, да еще именно тогда, когда на пустошах самое великолепное время года, вереск цветет на много миль вокруг, а в оврагах бегут ручьи. Мы с няней часами там бродили. Если бы только нам разрешили, думаю, мы бы ушли на несколько дней. Я не прочь спать под открытым небом, если хорошо укрыться, конечно.

– О, конечно, огласился он и вдруг захотел узнать: – Вы никогда не были на западе, в Кумберленде?

– В районе озер? Где в каждой деревне, возле каждого озера и даже в старых заброшенных каменоломнях живут поэты? Вы-то уж, конечно, там были.

– Это почему?

– Вы же поэт, Эдвард! – ответила она.

Лорд Карлтон засмеялся, надеясь, что его смех прозвучит легко и чистосердечно. Он опять забыл, что он поэт. Он быстро сказал:

– Но вы не ответили на мой вопрос. Вы были в Кумбрии?

– Вы будете разочарованы, но я почти никуда не выезжала за исключением поездок в Брайтон, Хэрроугейт – это самая удаленная точка моих путешествий, – и дважды в Лондон – один раз, когда мне было одиннадцать лет, и второй раз – в четырнадцать.

– Не может быть! – удивился он. – Как вы с этим мирились, ведь совершенно очевидно, что вы созданы для приключений?

Улыбка погасла на ее лице, она погрустнела.

– Что такое? – встревожился он.

– Я просто глупая школьница, я надеялась, что когда выйду за Карлтона, он будет брать меня с собой во все путешествия, о которых он мечтал в своем письме.

– Он просто хотел развлечь вас таким вздором, как Китай и все такое прочее, я даже припоминаю кое-что: например, Форт Росс в Америке, основанный русскими. Я уверен, он думал, что доставит вам удовольствие разговорами о дальних странах. Да, я просто убежден в этом.

Джулиан повернулась к нему, ее брови удивленно взлетели.

– Откуда вы знаете про Форт Росс? – спросила она. – Эдвард, Карлтон показывал вам свое письмо ко мне, прежде чем послать его? Если он показывал вам письмо, я могу только сказать, что это мне очень неприятно и больно. Как он должен был презирать меня, если был совершенно безразличен к тайне нашей переписки.

На этот раз Карлтон взял ее за руку и сказал:

– Я делаю ему плохую услугу, не дав ему возможности быть представленным вам. Каковы бы ни были его чувства после подписания брачных документов, они, несомненно, изменились бы после встречи с вами. Что касается письма, он не показывал его мне… Оно было плохо запечатано. Он попросил меня отправить его, и я не смог удержаться и прочел. Так что вы можете теперь презирать меня, а не его.

– О, Господи, – ответила она. – Вы ставите меня в такое неловкое положение. Я осуждала Карлтона за его поступки, теперь решительно должна упрекнуть вас за то, о чем вы рассказали. Но я чувствую, что не могу. Я слишком хорошо к вам расположена.

Надеясь, что в его словах не прозвучит того облегчения, которое он испытал, Карлтон ответил:

– У вас щедрое сердце, и вы правы, вы должны упрекнуть меня. Мое поведение было совершенно недостойным джентльмена.