Неуловимый монитор

Несколько пуль просвистело над головой казака. Но он отмахнулся от них, как от докучливых ос. Матросы, вцепившись руками во что попало, лежали в душистом и колючем сене. Фура, подскакивая на колдобинах, резко кренясь на поворотах, все больше отрывалась от опешивших немцев.

Не прошло и получаса, как взмыленные лошади влетели в станицу. Казак с ходу направил их в раскрытые ворота. На крыльцо выбежала молодая женщина с испуганным лицом.

— Хорони гостей, Гапка, — приказал молодухе казак. — На сеновал веди, живо!

И он тяжелым колом припер массивные ворота.

Весь день моряки просидели в темноте, зарывшись в сено. Казачка принесла им глиняные миски с борщом. Сказала:

— Немцы в станицу понаехали. Все дознаются, не видал ли кто матросов. Да разве у нашего Григорича что спытают?

— А ты кем ему приходишься? — спросил женщину Гулин.

— Невестка я ему.

— А муж где?

— В корпусе у Кириченки[3] воюет… Пантелей Григорьевич зараз гутарил, — продолжала она, — выведет вас ночью на реку, к кораблю, чуете?

— Чуем, — ответил Лаптий, любуясь красавицей и уплетая удивительно вкусный борщ. — Да, братцы, это вам не кино, — подмигнул он товарищам.

Под вечер Пантелей Григорьевич заглянул да сеновал.

— Ну, матросня, живем? — спросил он.

— Живы, — ответили матросы.

— Тогда — собирайся.

Казак раскурил свою глиняную люльку.

— Слыхал я, что вы натворили, — сказал он, когда они спустились с сеновала во двор. — Немцы прямо сказились, всю степь обшарили. Часовым своим, что вас упустили, немецкий обер морды искровянил… Ну, выходите…

У калитки они столкнулись с метнувшейся в сторону простоволосой девчонкой.

— Вякнешь кому — истый Христос, убью! — прикрикнул на нее казак.

Девчонка от страха присела на корточки.

— Теперь не вякнет, — успокоенно заключил Пантелей Григорьевич.

В станице лаяли собаки. Где-то перекликались немецкие часовые да слышались тяжелые шаги патрулей. Пантелей Григорьевич вывел моряков в степь.

— Вот так и дуйте. Тут напрямки недалеко, версты три, не боле.

— Спасибо, Пантелей Григорьевич, — поблагодарил Гулин.

— Вам спасибо, — тихо откликнулся казак. — Про ваш корабль мы наслышаны. Партизаном зовем его плавучим…

Через два часа, с первыми лучами проснувшегося солнца, Гулин, Лаптий и Чеботарь поднялись на палубу «Железнякова».

Весь день «Железняков» поднимался вверх по реке, пока не обнаружил немецкую пехоту. Володя Гуцайт немедленно сошел на берег. Через час корректировочный пост сообщил: фашисты готовятся к переправе. «Железняков» открыл огонь. Гитлеровцы частью были уничтожены, частью разбежались.