Неумышленное ограбление

Антрекота похоронили ночью во дворе под березой.

Наступил новый день, взошло солнце. Первое утро из множества других, когда, проснувшись, я не обнаружу рядом с собой вопрошающей мохнатой физиономии Антрекота: "Уже бежишь готовить завтрак, да?"

Но ведь надо жить дальше. В премерзком настроении я сидела на кухне, ковыряла вилкой в консервной банке сардин и запивала газировкой из холодильника. Эванжелина меланхолически поедала бананы. Серж с утра ушел подбадривать хакера Сашу. Мой взгляд случайно падал вниз, туда, откуда обычно выглядывала морда Антрекота, но его там не было.

- Знаешь, поехали на Кипр, - предложила Эванжелина, заканчивая седьмой банан. - Обчистим Андрюшку, путь финансирует поездку. Вероника Львовна, ненаглядная свекровь, знаешь куда отправилась? Не поверишь! На Амазонку, ловить аллигаторов. Поедем? Ты развеешься.

Никуда, никуда не хочу. В Лондон на писательский симпозиум не хочу, на Кипр не хочу, на Амазонку тоже. Тяжело было на сердце. А потом прибавились неприятные ощущения в животе, появление которых я сначала приписала своему плохому настроению.

- Конечно, как же можно есть рыбу с газированной водой, - удивилась Эванжелина, когда я первый раз стремительно побежала в туалет. - Звонят, я возьму трубку.

Мой желудок всегда отличался повышенной стойкостью к необычным гастрономическим сочетаниям, но нервы, нервы. Слегка позеленевшая, я устало выползла из туалета. Эванжелина стояла с телефоном в руках и пристально смотрела на меня каким-то отстраненным взглядом.

- Таня... - выдохнула она, - Максим звонил. Ты только не смейся, но сегодня ночью кто-то слегка почистил сейф "Инвестприватбанка"!

Мне было так тошно, что эта новость не произвела на меня должного впечатления.

- Таня, банк же ограбили! Ты что, не поняла? Надо сообщить Светке пусть повеселится!

- Значит, не только мы такие умные...

- Максим рассказал. У его фирмы счет, как и у отца, в этом банке. Вчера туда доставили какие-то левые деньги - доллары, расфасованные стодолларовыми купюрами по пятьдесят тысяч. Ты видела когда-нибудь такую упаковку, нет, наверное? Я знаю: кирпичик, герметично затянутый в прозрачную пленку. Пропало десять кирпичей, директор Олег Леонидович в предынфарктном состоянии... Да что с тобой?

Я снова отправилась в туалет. Было ощущение, будто рука, закованная в железную перчатку, туго сжимает мои несчастные внутренности.

- Я вызываю "скорую", - решительно заявила Эванжелина, бросив на меня тревожный взгляд. - Ты совсем зеленая...

Но претворить в жизнь это намерение она, наверное, не успела, так как телефон сам снова зазвонил. Я доползла до кровати и легла, скорчившись и обхватив живот руками. Через пару минут Эванжелина села рядом и взяла меня за руку:

- Что же делать? Только что звонил Сергей, просил срочно привезти две чистые видеокассеты. Будет ждать около станции метро "Фили". Я уже вызвала тебе "скорую".

Чистые видеокассеты? Зачем они ему нужны? Я плохо соображала. Эванжелина глядела на меня с сочувствием и нерешительностью.

- Возьми ключи от "семерки", она в гараже... - простонала я. - Отвези ему кассеты.

Раз необходимо выполнить просьбу Сергея, придется нарушить запрет и воспользоваться новым автомобилем. С "шестеркой" Эванжелина не справилась бы. Мало того что там отказала вторая передача, стерлись тормозные колодки, я к тому же забыла залить бензин.

- Нет, я не могу тебя бросить в таком состоянии, - возмутилась Эванжелина.

Но когда дело касается просьб Сергея, разговор может идти о жизни и смерти. Раз ему нужны кассеты, я не могу его подвести.

- Прошу, отвези... Оставь дверь открытой, сейчас приедет "скорая".

Эванжелина с сомнением оглядела мою скорчившуюся фигуру, но привычка слушаться взяла верх, поэтому она нашла ключи от гаража, заверила, что вернется мигом, и вышла из квартиры.

Медленно тянулись минуты, перед глазами плыли черные круги. Я уже не понимала, сколько прошло времени. За окном что-то грохнуло. Боль терзала меня. Как мало мы ценим здоровье, когда оно есть. И как моментально меркнут все краски жизни, едва подступит недомогание. Но сейчас боль была кстати, она отвлекала меня от мыслей о погибшем Антрекоте.

Наконец-то кто-то вошел в квартиру. Я подала едва различимый звуковой сигнал. Три человека в белых халатах смотрели на меня, как бы взвешивая, а стоит ли вообще возиться с таким жалким созданием цвета мякоти спелого киви. Боль продолжала разрастаться, она выросла до огромных размеров, и мое тело уже было легким и ненужным приложением к этой самоподпитывающейся субстанции.

Врачи заглядывали мне в рот, тянули веки и давили пальцами живот, не переставая переговариваться между собой. Даже в моем плачевном состоянии нельзя было не заметить, что они сильно чем-то встревожены. Но отнюдь не состоянием пациентки.

- Скоро просто по улице пройти будет нельзя... - говорила маленькая очкастая брюнетка, издевательски протыкая пальцем мою печень. - Вы представляете, на наших глазах! Я до сих пор не могу прийти в себя...

Что-то произошло.