Неумышленное ограбление

- Постойте, - воскликнула Эванжелина, - а как же норковая шуба? Ведь на шубу-то ты деньги нашел?

Валера удивился:

- Почему норковая, она всю зиму в песцовой проходила.

- Песцовую ей купил отец, - уточнила я, - а норковую подарили вы. Так сказала Нина Ивановна, а ей - Даша.

- Не может быть, - покачал головой несчастный парень, - мне надо быть Малевичем, чтобы заработать на норковую шубу.

- Ну и дела, - протянула Эванжелина, - кто же этот, щедрый и таинственный даритель? Таня, мы ведь не отправим человека в ночь и неизвестность? Москва относится к числу городов с напряженной криминогенной обстановкой. Валера, оставайся, квартира большая.

Валера потрепал Антрекота. Тот с готовностью принялся урчать. Нажрался, подлец лохматый.

- Да нет, пойду. Неудобно как-то.

- Таня, ну поддержи меня, - прошипела Эванжелина, - куда он ночью пойдет?

- Оставайтесь, конечно, уже второй час.

Эванжелина с умилением посмотрела на меня. "Ты киска, - читалось в ее взгляде, - не дрожи, нашей девственности ничто не угрожает: во-первых, по причине высоких моральных принципов гостя, а во-вторых, по причине отсутствия оной".

***

Остатки ночи прошли благополучно. Молодого живописца уложили в гостиной, а утром он отправился домой.

Солнечное и ясное начало дня я потратила на борьбу с представителем фирмы "Фантом". Это богатое предприятие с идиотским названием, практикующее закупкой и продажей товаров народного потребления и владеющее супермаркетом, периодически доводит меня до состояния раскаленного кипятильника. Я удивляюсь, каким образом такие упертые люди, которые абсолютно не умеют делегировать полномочия, смогли сколотить капитал, чтобы оплачивать наши гонорары. Наверное, деньги сейчас можно выжимать из воздуха.

Представитель, тихо упиваясь своей гениальностью, в очередной раз принес три страницы плотного текста и требовал, чтобы я организовала две минуты эфирного времени "Останкино" и красивую дикторшу, которая это прочитает. Рекламировал он все: от сигарет и тампонов до фрикционных накладок к "Москвичу" и турбогенераторов. И все хотел продать немедленно.

Нудным голосом я втолковывала ему, что: 1. Реклама должна содержать уникальное торговое предложение - сейчас турбогенератором никого не удивишь, только свистни - к подъезду доставят атомную подводную лодку. Следовательно, если "Фантом" хочет продать товар, который имеется в изобилии у других продавцов, то значит, придется делать торговое предложение уникальным не по сути, а по форме. Рекламное объявление должно быть ярким и запоминающимся. 2. Единичное объявление ничего не дает - оно тут же забывается, смытое шквалом красочных клипов "Пепси", "Стиморола" и шоколада "Виспа". 3. Нельзя перегружать рекламу техническими характеристиками - тем более в нашем случае, так как агент "Фантома", я подозреваю, твердо решил запутать покупателей, для чего нужен тампон "о.b", а для чего - турбогенератор.

Я прочитала целую лекцию, я порхала бойкой колибри от стенда к стенду, разъясняя фантомщику, что из пятнадцати элементарных принципов рекламы девять он уже попытался нарушить, и в заключение нашего диалога насупленный мужик окончательно утвердился в мысли, что я - самовлюбленная дура и пытаюсь доказать ему его неполноценность и что необходимо немедленно расторгнуть контракт с нашим агентством. Вот чего я добилась демонстрацией своей чрезвычайной осведомленности в вопросах рекламного дела.

Положение попытался спасти Потапов. Он выдернул меня из кабинета, как созревшую морковку из мягкого чернозема, и зашипел:

- Максимова! Ты что, спятила? Ты клиента хочешь потерять? Ты разве не видишь, что он скорее повесится, чем признает правоту женщины? Ты же умная! Учти, если мы потеряем "Фантом", то не сможем оплатить по договору с режиссером сериал клипов "Альянса", и тогда ты забудешь, что такое чулки с поясом, и будешь носить исключительно колготки местного производства!

- С твоей зарплатой я и так уже давно про это забыла!

- Нет, у тебя стремительно портится характер!

Пришлось признать правоту шефа. Но ведь по его вине я всю прошлую ночь думала об исчезнувшей Даше, и это не прибавило мне душевного спокойствия.

Я вернулась в кабинет, где насупленный фантомщик с упорством во взгляде сотый раз перечитывал три замусоленные странички своего убогого трактата. И только сейчас я заметила, что он очень даже симпатичен, а руки под белоснежными манжетами карденовской рубашки грубые и натруженные. Да он, наверное, четыре ночи корпел над этим текстом, игнорировал недовольство жены, сопел на кухне под лампой с абажуром, а я раскритиковала его в пух и прах, забыв, что передо мной живой человек, а не ходячее рекламное объявление, которое я должна подретушировать, отредактировать и загнать в узкие рамки профессионального исполнения. Становлюсь бездушной функцией.

Склонив голову набок и еще раз окинув взглядом напряженного фантомщика, я льстиво улыбнулась:

- Вы меня простите?

Фантомщик недоверчиво и удивленно замигал. Я даже ни разу не назвала его по имени.