Неунывающие вдовушки

Удивительное дело, и двух часов не прошло, как мы уже покидали отель. Кора пошла платить по счету, я с ней. Катрин, Пу и кошка ждали в гараже у машины. Портье погрузил чемоданы в багажник. Кора раздала всем деньги, и мы тронулись в путь.

Первая остановка – у Народного университета, мы переложили чемоданы Катрин и Пу в машину Катрин. Все, пора прощаться. Дальше нам в разные стороны.

– Кстати, Катрин, держи твой паспорт. Завалялся в сейфе у Хильтера, – я протянула ей документы, – приезжай к нам в Италию.

Катрин захлопала мокрыми глазами.

– Не рыдай! – сказала Кора. – Остаемся на связи. Майя до завтрашнего утра еще будет в Дармштадте. Мой самолет взлетает через два часа, на этот раз я его не пропущу! Наконец-то поем по-человечески! Немецкая жратва опротивела. Мутит меня с нее. Даже кофе помоечный!

Все, наобнимались. Пу со слезами цеплялась за наши руки, еле оттащили. Наплакались, хватит. Счастливо оставаться!

Я отвезла Кору в аэропорт.

– Не делай глупостей! – в один голос пожелали мы друг другу.

Кора сунула мне еще одну пачку банкнот и убежала на регистрацию.

Ну, вот я и одна. Медленно и осторожно я вырулила на шоссе. Эрик погиб по дороге в Дармштадт. Что, если в наказание и я погибну на том же месте? Но когда меня стали обгонять даже тяжело груженные фуры, я поддала газу и помчалась в Дармштадт. Не то чтобы мне туда очень было надо, но мне поручили уладить дела с коммуналкой и любым способом убедить их наврать полиции, чтобы нас прикрыть.

Пришлось звонить в дверь, ключи я давно вернула. Кто откроет? Если Энди, может, броситься ему на шею? Шарканье в прихожей: нет, не он. Он ходит в одних носках. А, Цилли. Я и забыла, что ты существуешь. Она тоже встретила меня безо всякого восторга.

– А, это ты? – разочарованно протянула Цилли, как будто ожидала увидеть кого-то другого.

– Парни где?

– Никого нет. Знаешь, твои парни – настоящие дети! Подростки, ей-богу! Городят всякую чушь! Потащились во Франкфурт, в какую-то сауну. Как будто здесь их мало! Ждать будешь?

А что мне остается? Только ждать, сидеть и пить ромашковый чай с Цилли. То еще развлечение. Как же я устала! И, свернувшись калачиком на софе, я заснула.

Открыв глаза, я, как и сегодня утром, опять встретила ожидающий взгляд, только на этот раз это была не Пу. Феликс ждал, когда я проснусь.

– Уже вернулся?

– Больше двух часов у бабушки убирать нечего.

В дверь просунулась голова Цилли.

– Как сауна? Не угорел?

Феликс улыбнулся и посмотрел на меня с видом заговорщика.

– Я не ездил во Франкфурт. Не переношу парилки.

Я даже удивилась, до чего обрадовалась его словам.

Цилли оставила нас одних. Я приступила к инструкциям: весьма вероятно, что франкфуртской полиции захочется задать им несколько вопросов. Чтобы никто не путался в показаниях, я написала на листочке, когда Катрин и Пу якобы проживали в коммуналке.

– Придется врать под присягой? – скривился Феликс.

– Присягать не понадобится вообще! – заверила я.

– Как хоть выглядит эта твоя Пу? Мы ведь ее даже ни разу не видели.

Я достала из сумки фотографии, которые Кора сделала в отеле, и протянула ему снимок Пу. Но Феликс неожиданно заупрямился. Мне пришлось пустить в ход всю свою силу убеждения: скорее всего, вовсе не придется говорить с полицией, это так, на всякий случай.

Феликса я уговорила. Но с Максом и Энди придется тоже договариваться самой. Феликс не мог через их головы пообещать, что они ради нас будут обманывать власти.

Поздней ночью эти двое вернулись «из сауны» и оказались необычайно сговорчивы.

– Нет проблем! – сходу согласился Макс.

– Хочешь нас совсем закопать? – поныл по своему обыкновению Энди.

В эту ночь он не проявил ко мне никакого интереса и к себе не пригласил.

Встать пораньше не вышло. Только около одиннадцати меня разбудил Феликс и протянул мне телефон:

– Катрин звонит.

Я взяла трубку и жестом выставила Феликса из комнаты.

– Ты еще не знаешь? – затараторила Катрин. – Утренняя газета!

– Читай! – приказала я.