Неупокоенные

Позавчера вечером она зашла к Дженне в комнату удостовериться, что все необходимое для поездки упаковано. Дженна сидела внизу за чтением. Из окна дочериной спальни различался у себя в машине человек по имени Джеки; судя по зеленоватому отсвету приборной доски, он слушал радио. Его присутствие само по себе если не внушало спокойствие, то по крайней мере приносило облегчение. Видела Ребекка мельком и тех двоих — шкафистых братьев, которые восторженно глядели на Джеки и повиновались ему с полуслова. Несмотря на габариты, спокойствия они, в отличие от того же Джеки, не внушали. Вид у них был, прямо скажем, устрашающий. Одну из соседок их присутствие напугало настолько, что она вызвала полицию. Приехавший на вызов коп только взглянул на эту пару и, узнав, сразу же скрылся, не перемолвившись с ними ни единым словом. С той поры копов здесь больше и не видели.

Все в комнате у Дженны было опрятно, чистенько, такой уж она ребенок. Ребекка посмотрела на столик, за которым дочь делала уроки, а также рисовала карандашами и красками. Незадолго до отъезда она занималась именно этим — на столе как раз лежало что-то вроде наброска, а рядом открытая пачка цветных карандашей и пара листов бумаги. Ребекка взяла один из тех листов. На нем был изображен их дом, а рядом две фигуры в длинных, с рыжиной плащах и лицами бледными-пребледными — такими, что Дженна, не удовольствовавшись белизной бумаги, еще и подмалевала их белым мелком. Глаза и рты у фигур имели вид черных кругов, словно вбирающих свет и воздух из всего сущего. Эти же фигуры присутствовали и на другом рисунке. Смотрелись они как облаченные в одежду тени, и само то, что ее дочь изображает нечто подобное, заставило Ребекку внутренне содрогнуться. Выходит, ребенок на самом деле встревожен действиями этого Меррика куда сильнее, чем показывает, и на бумагу таким образом выплескивает свой страх.

Женщина спустилась в гостиную и предъявила рисунки Дженне.

— Это у тебя кто, милая? — спросила она, а Дженна в ответ лишь пожала плечами:

— Не знаю.

— Наверное, какие-нибудь привидения? Вон как похожи.

— Да нет, — дочь покачала головой, — я же их сама видела.

— Как это ты их, интересно, видела? Как такое вообще можно видеть?

Она опустилась возле дочери на колени, не на шутку обеспокоенная тем, что сейчас слышала.

— Потому что они настоящие, — ответила Дженна. Она посмотрела на мать, по-детски округлив глаза, после чего как бы исправилась: — Вернее, я думаю, что они настоящие. Как бы тебе объяснить. Ну, скажем, ты вот видишь перед собой туман, и от него все такое размытое, но ты не видишь, что именно его таким размытым делает. Так и я тогда после парковки вроде как задремала и они мне как будто приснились, но я не спала, потому что в то самое время, как их видела, я их срисовывала. Все равно как если б я проснулась, а они по-прежнему были у меня на уме и оставалось их только перенести на бумагу. И вот я глянула в окно, а они и вправду там стоят, только… — Девочка осеклась.

— Только что

? Скажи мне, Дженна.

Девочка посмотрела с некоторой растерянностью.

— Только их можно было видеть, если на них прямо не смотреть. Мам, ты, наверное, думаешь, я чепуху говорю, но они оба там разом и были и как бы не были. — Она взяла рисунок из рук матери. — По-моему, здорово получилось.

— Они были… здесь? Да, Дженна?

Та кивнула:

— Вон там, снаружи. А ты что думала?

Ребекка поднесла руку ко рту. Ей было дурно. Дженна, поднявшись, обняла мать и чмокнула в щеку.

— Да ты не волнуйся, мамулькин. Наверное, просто что-то такое нашло. Глюк какой-нибудь. И, между прочим, я нисколечко не боялась. Они ничего плохого нам не желают.

— Откуда ты знаешь?

— Да так, просто знаю. Я их как бы слышала у себя в голове, пока спала, просыпалась и что-то там еще делала. Мы им были неинтересны.

Тут на Дженну впервые нашла задумчивость, как будто до нее только сейчас дошла вся диковатая странность ее собственных слов.

Ребекка, прежде чем заговорить, постаралась унять дрожь в голосе:

— Милая, кто они?

Вопрос почему-то показался Дженне забавным; она хихикнула.

— Вот это самое прикольное. Точнее, странное. Я проснулась, зная, кто они, как иногда бывает, когда хочешь нарисовать картину и уже сразу знаешь ей название, одновременно. Даже и не знаю, откуда что взялось. Делала этот вот первый рисунок, и пока еще только касалась карандашом бумаги, уже знала, что это за фигуры.

Держа на отлете лист, она оглядывала его, любуясь и вместе с тем чуточку тревожась за свое творение.

— Это Полые Люди, — сказала она.

Глава 7

На завтрак у меня была свежая клубника с кофе. В CD-плеере за едой играл «Дельгадос». Уолтер, надурачившись в саду, облегчился под кустом и по возвращении лег спать в свою корзину.