Неупокоенные

Хват увидел меня, когда занимал место в очереди. Я ему кивнул, после чего не спеша тронулся вниз по Портленд-стрит. Через несколько минут сзади послышались настигающие шаги, и из-за спины, норовя с ходу попасть в ногу, ко мне сбоку пристроился Хват. На вид ему под пятьдесят; одет опрятно, хотя и жалковато: желтые кроссовки, джинсы, два свитера и пальто с фалдами до середины спины. Рыжеватые волосы, как говорится, уложены подушкой — народ в положении Хвата на парикмахеров не тратится. Обитал он в подвальной комнатушке за Форест-авеню, без всякой арендной платы (шаг навстречу от пацифиста-домовладельца, который из лености поручил ему доглядывать за особо отвязными жильцами, а также кормить прописанного в доме кота).

— Пожуем? — предложил я.

— Только если в «Бинтлиффе», — категорично сказал он. — Там, я слышал, икра лобстера супер-пупер. «Бенедикт» называется.

— Губа у тебя, я вижу, не дура, — ревниво заметил я.

— А то. Я ж родился с серебряной ложкой во рту.

— Ну да, учитывая, что ты ее попятил у ребенка из соседней кроватки.

В «Бинтлиффе», надо отдать им должное, на нас никто и не взглянул. Мы сели в закутке наверху, и Хват поназаказывал харчей, которых ему должно было хватить как минимум на день: для начала фрукты и апельсиновый сок, затем тост, те самые лобстерские яйца «бенедикт», о которых он столько слышал, затем еще двойную жареную картошку, а на «бис» еще и булок, из которых три он тут же раскурковал по карманам пальто («Для ребят», — пояснил он). За едой мы разговаривали о книгах, о местных новостях и вообще обо всем, что взбредет в голову, помимо единственной причины, ради которой я и привел сюда Хвата. Это джентльменская манера вести дела, а Хват и без того всегда был джентльменом, даже если сам при этом норовил стянуть подметку с ближнего башмака.

— Ну так что, — спросил он, доканчивая пятый по счету кофе, — ты меня сюда привел просто насладиться моей компанией?

От поглощенного кофе его, что интересно, не потряхивало — по крайней мере, это не очень бросалось в глаза на фоне его общей, поистине чечеточной юркости и ныркости. Если Хвату дать подержать чашку со сливками, то не успеете вы завести на руке часы, как у него уже там будет готовое масло. В нем столько нервной энергии, что находиться с ним подолгу в непосредственной близости утомляло: шла кругом голова.

— Не только, — сказал я, переходя к делу. — Надо бы, чтоб ты повыспрашивал, повыглядывал и, может, нашел того, кто знает парня по имени Фрэнк Меррик, в Томастоне или в строгаче-«супермаксе». Он мотал десятку, последние два-три года досиживал в «максе», а затем его выпустили и тут же увезли на суд в Вирджинию.

— Что-нибудь собой представляет?

— Ну да, такой забывается не сразу. Репутация у него киллера средней руки.

— Реальная или дутая?

— Я склонен верить тому, что слышал.

— И где он сейчас?

— Где-то здесь.

— Старые связи подновить пришел?

— Может статься. Если да, хотелось бы знать имена.

— Поспрашиваю. Времени много, думаю, не займет. Четвертаки есть, чтоб я мог тебе отзвониться?

Я дал ему свою визитку, горсть мелочи из кармана и еще добавил пятьдесят долларов десятками, пятерками и однёрками — подмазать, чтоб ему было на что брать пиво и сэндвичи. Я знал повадки Хвата, в прошлом он мне уже помогал. Когда он отыщет того, кто может пролить на Меррика какой-то свет — а Хват это непременно сделает, — он вручит мне сдачу и комок чеков, и лишь тогда выставит сумму за свою работу. Именно так действовал Хват в своем «официальном статусе», придерживаясь простого принципа: не накалывай того, кто кажется тебе «правильным» и может пригодиться.

Меррик позвонил мне в районе полудня. Я сам высматривал его все утро, но нигде не видел ни его, ни то красное авто. Быть может, ему хватило ума поменять машину, что лишь означает: Элдрич со своим клиентом готовы и дальше его спонсировать. От себя я принял все меры предосторожности, если вдруг Меррик или кто-нибудь еще вздумает за мной следить. Отрадно было убедиться, что по крайней мере накануне хвоста за мной не было. Вдобавок позвонил Джеки Гарнер и сказал, что по Ребекке Клэй пока все тихо и спокойно. И вот Фрэнк снова на связи, грозя разбить тишину вдребезги.

— Время на подходе, — известил он.

— Ты никогда не задумывался, что от меда толку больше, чем от уксуса?

— Дай человеку попробовать меда, и заполучишь его любовь. Дай уксуса, и заполучишь его внимание. А иногда лучше бывает схватить его еще и за яйца да хорошенько сжать.

— Проницательно весьма. Это тебя в тюрьме научили?

— Надеюсь, ты не таскался попусту, копая все это время насчет меня. Иначе у нас проблемка может быть.

— Накопал я немногое — как про тебя, так и, кстати сказать, про Дэниела Клэя. Дочь у него знает не больше, чем ты сам, а что знает, она уже тебе сказала. Ты просто не хотел слушать.

Меррик дунул ноздрями, изображая смешок:

— Вот же непруха. Скажи своей дамочке, что я в ней разочарован. А еще лучше, если я сам ей скажу.