Неведомому Богу. Луна зашла

— Если вы решите так, мы скажем им, что вы решили иначе. Мы можем сказать им, что вы умоляли сохранить вам жизнь.

И Уинтер сердито перебил его:

— Они не поверят. Вы не умеете хранить свои тайны. Как-то вечером у одного из ваших офицеров разыгрались нервы, и он сказал что-то насчет мух, завоевавших липкую бумагу. Теперь его слова известны по всей стране. Есть даже такая песенка. Мухи завоевали липкую бумагу. Вы не умеете хранить свои тайны, полковник.

В стороне шахты пронзительно взвыл гудок. Резкий порыв ветра засыпал оконное стекло сухим снегом.

Оурден стоял, теребя свою золотую медаль. Он тихо сказал:

— Видите, сэр, теперь уже ничего нельзя изменить. Вас разобьют и изгонят отсюда, — голос у него был очень мягкий. — Кому охота покоряться завоевателям, сэр? Наш народ не покорится. Свободные люди не начнут войны, но если война началась, они продолжают борьбу и после поражения. Людям со стадным инстинктом, которые идут на поводу у какого-нибудь предводителя, это не по силам, а потому стадо выигрывает отдельные сражения, а свободные люди выигрывают войну. Со временем вы в этом убедитесь, сэр.

Лансер стоял, вытянувшись.

— Полученные мной приказы предельно точны. Крайний срок назначен на одиннадцать часов. Я взял заложников. В случае каких-либо беспорядков заложники будут расстреляны.

Доктор Уинтер спросил полковника:

— И зная, что этот приказ не даст никаких результатов, вы все-таки приведете его в исполнение?

На лице у Лансера ясно проступили скулы.

— Я выполню данные мне приказы, каковы бы они ни были, но я уверен, сэр, что ваше обращение к народу спасет много жизней.

Мадам жалобно взмолилась:

— Почему мне никто ничего не скажет? Что вы за чепуху несете?

— Ты права, дорогая, это чепуха.

— Мэра нельзя арестовать, — пояснила она мужу. — Мэр — это идея, родившаяся в мозгу свободных людей. Она не подлежит аресту.

Откуда-то издали донесся звук взрыва, и эхо прокатило его по горам и вернуло обратно. Гудок на шахте взвыл пронзительно, громко. Секунду Оурден стоял неподвижно, потом улыбнулся. Загрохотал второй взрыв — на этот раз ближе, громче, и эхо отбросило его от гор. Оурден взглянул на часы, потом снял с себя цепь и протянул ее вместе с часами доктору Уинтеру.

— Как там было насчет мух? — спросил он.

— Мухи завоевали липкую бумагу, — сказал Уинтер.

Оурден крикнул:

— Энни! — дверь в спальню сейчас же открылась, и мэр сказал: — Вы подслушивали?

— Да, сэр, — Энни была смущена.

И в эту минуту взрыв раздался где-то совсем близко, послышался треск падающих балок, звон битого стекла, и дверь позади часового распахнулась настежь. И Оурден сказал:

— Энни, я попрошу вас побыть с мадам. Не оставляйте ее одну, — он обнял мадам и поцеловал ее в лоб и медленно пошел к двери, у которой стоял лейтенант Прекл. Ступив через порог, он повернулся к доктору Уинтеру: — Критон, я должен петуха Асклепию, — мягко сказал он. — Ты не забудешь уплатить мой долг?

Уинтер на секунду закрыл глаза и потом ответил:

— Долг будет уплачен.

И Оурден усмехнулся.

— Это я еще помню. Это еще не забыто, — он положил руку на плечо Преклу, и лейтенант отпрянул от него.

Уинтер медленно наклонил голову.

— Да, это еще не забыто. Долг будет уплачен.