Невеликий комбинатор

Терезу Марковну разбудил сквозняк. Холодный воздух ударился о стекла очков и засвистел мимо ушей. Она встрепенулась и выскочила из сна на морозные просторы действительности. Действительность оказалась настолько странной, что поначалу показалась Терезе Марковне продолжением сна. Оставшись без чуткого руководства опытного педагога, ее подопечные расшалились не на шутку. Степан отсутствовал, видимо, прогуливая совместный отдых. А Трофим на глазах изумленной Терезы Марковны вылезал в распахнутое настежь окно вагона. Ничего сказать, а тем более сделать она не успела. В заснеженную ночь, со стуком пролетающую за пределами электрички, вонзился громовой рев:

— Атака-а!

Кошмар вылетел наружу, закидывая ноги на крышу вагона. Тереза Марковна открыла рот и замерла, судорожно ловя ресницами залетающие под очки снежинки. Над ее головой раздался топот, и все стихло…

Степан угощал сержантов. Гипотеза о серийном маньяке, промышляющем военными, рушилась от стакана к стакану. Но наручники с сантехника пока не снимали. О высокой миссии экспедиции к зеленым человечкам Степан предусмотрительно умалчивал. Зато разговор о смысле жизни шел по накатанной кривой. Со всеми виражами. Старший сержант солидно икал, выражая согласие, младший упрямо сводил философский поиск к сосуществованию полов. А средний заунывно пел глубокомысленные куплеты:

— Белые розы-ы-ы-ы…

«Ы» выходило на славу. Печально и со значением.

— Знание, оно, б…, понимания не дает, — вдохновенно попытался родить мысль Степан.

Мысль рождалась трудно, замерев на полдороге. Родам помешало какое-то постороннее движение. Степан скосил глаз. За окном висела страшная ухмыляющаяся голова. Шрамы на бритом черепе налились багровым цветом, придавая картине зловещий оттенок.

— А без понимания — кабздец! — промямлил Степан.

Он находчиво вылил внутрь себя остатки водки. И даже успел сделать глотательное движение, предчувствуя скорый несчастливый конец посиделок. Сержанты с недоумением проследили за его взглядом. Снаружи, как неизбежность, по-прежнему висел Кошмар. Наличие страшной рожи за стеклом стало для героических сержантов потрясающим откровением…

Мирная беседа трагически оборвалась, так и не достигнув естественного консенсуса. Двойное закаленное стекло рижского производства вдруг взорвалось веером брызг. Следом за осколками в вагон хлынул ледяной ветер, дикий рев и еще что-то, не влезающее в границы разума честных провинциальных ментов. Прямо посередине философствующего квартета на пол мягко шлепнулось огромное тело. Оцепеневшие сержанты не успели уловить смену концепции. Стальные пальцы Кошмара хищно метнулись к их болевым точкам и накрепко лишили шапкинскую милицию сознательности и простых человеческих чувств. Кошмар весело порвал Степану цепь от наручников и рывком поднял сантехника на ноги.

— Ты как, боец? — проревел он. — Они тебя пытали?!

— Слышь, ты, Савельич… невидимого фронта… — ошеломленно, но с набирающим силу ехидством пробормотал Степан. — Ты мне все взаимопонимание с гуманоидами порушил… нах…!

Трофим озадаченно уставился на падших сержантов. Рыхловатые милицейские тела совсем по-земному воняли гуталином, луком и перегаром. Но уфология была штукой тонкой. По идее, даже менты могли оказаться гуманоидами. Чем черт не шутит?! Без проверки распознать природу полученных образцов не представлялось возможным. Кошмар задумался о вскрытии, явно намереваясь настрогать одного из сержантов крупными кусками для изучения толщины внешней оболочки. Из-за голенища высокого военного ботинка сверкнуло лезвие десантного ножа…

От превращения в нарезку милицию спас Степан. Он деловито побренчал разорванной цепью наручников, потом изъял у старшего сержанта ключ и снял неудобные браслеты. После этого сантехник окончательно пришел в себя. Из разбитого окна дул противный отрезвляющий ветер. А трезветь Степану не хотелось категорически. Он глубокомысленно ткнул в свою сумку носком ботинка. Раздался абсолютно железный лязг. Без малейшего стеклянного отзвука. Водка кончилась. Менты не шевелились.

— Может — квантозависимые… б…? — вслух задумался Степан. — Они хорошие. Только звуковых колебаний не переносят… А ты орешь, как мастер из ЖЭКа!

Хворостов быстро сунул нож обратно в ботинок, виновато улыбнулся и покраснел. Ментов ему было не жалко. Этого добра на Родине было даже больше, чем депутатов. А вот перед «квантозависимыми» стало неудобно.

— Ладно, пошли, — пожалел его Степан. — У нашего завуча еще где-то флакон звякал...

Дверь тамбура хлопнула, отсекая несоизмеримые по содержанию пространства вагонов. В одиннадцатом билась продуктивная мысль. Тереза Марковна пыталась осознать внезапные исчезновение и появление соратников. Трезвеющий Степан настойчиво желал водки. А Трофим Хворостов лихорадочно, но про себя разрабатывал методику захвата квантозависимых пришельцев.