Невероятные приключения одной важной дамы

Но появись в момент рассказа на сцене Танька – она все испортит, выдаст секрет и выставит их дурочками. Неоднократно подружки решали, что больше не станут приглашать маленькую Ненасытину играть с собой. Но изобилие импортных кукол и мягких игрушек, населявших комнату Тани, заставляло их изменить свое мнение тот же час, как только она выходила во двор и говорила: «Ну че, пошли ко мне?».

Ответ на вопрос, почему Татьяна Афанасьевна, в отличие от многих детей, не боялась зеркал в темноте, был прост: потому что это просто зеркала в темноте. Бояться их – все равно, что бояться комода при свете дня. Уверенность в собственных убеждениях и знаниях, независимо от того, насколько они были верны и обширны соответственно, она унаследовала от матери, которая, в свою очередь, взяла их от своей матери. И уверенность эта только крепла с годами.

Вступление Ненасытиной в должность директора интерната сопровождалось очень неприятными обстоятельствами. Для того, чтобы занять теплое место при содействии высокопоставленных знакомых (кстати говоря, тоже унаследованных от матери), Татьяна Афанасьевна сместила прежнего директора – заслуженную пенсионерку, в прошлом партизанку.

– Маргарита Семеновна, – раздался одним весенним утром голос чиновника в трубке директора Красиной. – Как ваше здоровьечко?

– Не жалуемся, спасибо. Чем обязаны вашему вниманию к нам, Алексей Степанович?

– Да что вы, это мы вам обязаны за верную и добрую службу в течение стольких лет.

Здесь Красина поняла, к чему клонит звонящий.

– А дело вот в чем, – продолжал высокопоставленный голос. – Работа у вас непростая, Маргарита Семеновна. Нет, вы, конечно, у нас еще ОГО-ГО! – чиновник гаденько засмеялся. – Но вы знаете, человек ведь не Perpetuum Mobile. Настает время, когда себя нужно и поберечь. Уйти, так сказать, на заслуженный отдых.

– Не до отдыха нам, Алексей Степанович. Выпускной на носу. Ребят в училище готовим.

– Ну, о ваших ребятах будет кому позаботиться, я так думаю. Есть молодое поколение педагогов, которое вполне может принять, так сказать, бразды правления.

– Не тех ли педагогов вы имеете в виду, которые считают, что Паустовский – знаменитый русский композитор?

На своем первом открытом уроке, который Татьяна Афанасьевна полностью провалила, она имела неосторожность высказать свое мнение о музыкальных произведениях Паустовского, о чем Красина потом сообщила чиновнику, настоятельно рекомендовавшему Ненасытину на должность завуча.

– Ну что за сарказм. Молодо-зелено, всем когда-то нужно учиться.

– Верно. Только сначала нужно учиться, а уж потом – учить, Алексей Степанович.

– Я так понимаю, вы не хотите пойти нам навстречу, уважаемая Маргарита Семеновна?

– Хочу, уважаемый Алексей Степанович. Только, боюсь, после этой встречи худо будет жить моим детям и коллегам.

– Значит, по собственному желанию не напишете?

– Нет.

Чиновник повесил трубку. Через несколько дней Красину известили о том, что она не соответствует занимаемой должности, а еще через день она скончалась от сердечного приступа.

Когда Татьяна Афанасьевна заняла кабинет покойной, странным образом в нем стали вянуть цветы. Листья гибискуса свернулись, словно маленькие человечки, у которых сильно заболел живот. Папоротник высох, превратившись в нелепую икебану.

– Неспроста это все цветы повяли, – шептали сотрудники. – Бога она не боится. Так и сама завянет на месте бедной Маргариты Семеновны.

Но Ненасытина не вяла. Даже напротив – она не на шутку расцвела и обзавелась молодым мужем. Ответ на вопрос, почему она не боялась таинственного знака в виде увядания цветов, был прост: потому что цветы – это всего лишь цветы. Они, как и сама Ненасытина, никак не связаны с кончиной бывшего директора. Не стоит брать в голову глупостей.

События последних двух дней совершенно вывели ее из скептического равновесия. Мозг судорожно пытался отыскать простой ответ. И, наконец, ему это удалось: пока она, Татьяна, спала, медперсонал разговаривал о Земном в ее палате. Это и стало причиной появления бедолаги в ее странном сне. Другого ответа и быть не могло.

Обрадованная своей новой догадкой, Татьяна Афанасьевна села на постели и потянулась. «Почему бы не провести следующий отпуск на Гавайях?» – подумала она, вспомнив свое приятное ночное сновидение.

***

К обеду Борис оформил документы на выписку и вызвал такси. Сам он не хотел сдавать на права, несмотря на то, что Ненасытина все время на этом настаивала.

– Купим тебе что-нибудь простое для начала. Отечественное. Чего ты боишься? – уговаривала она его.

– Отечественным можно въехать в импортное, тебе хочется за меня потом расплачиваться? – не соглашался Борис.

– А что, если я забеременею, кто тогда будет нас возить? Такси?

– Тогда уж тем более такси!

Снежная буря, бушевавшая в течение последних двух недель, впервые ослабила натиск. Голубое безоблачное небо дышало свободно, а белый снег слепил прохожих миллионами крошечных бриллиантов, которые притягивали издалека своим волшебным свечением, но вблизи исчезали, словно сладкие иллюзии.