Читаем Невероятный русский полностью

Сочетание хлеба и соли — исключительный для нашего народа символ. Хлеб — это пожелание богатства и благополучия, а соль — оберег, способный защитить от всех злых сил. Недаром на Руси говорили: «От хлеба и соли даже царь не отказывается».

Сегодня сидящих за обеденным столом мы приветствуем словами «Приятного аппетита!», а в старину говорили «хлеб да соль». Слово «хлебосольство» — синоним «радушия» и «гостеприимства». Но когда на это приветствие слышалось сухое: «Ем да свой!» или «Брат-то ты мой, да кушай хлеб свой» — рассчитывать на угощение не приходилось.


Вон сколько пословиц да поговорок придумал народ про хлеб-соль!

Без соли, без хлеба — половина обеда.

Без соли, без хлеба — худая беседа.


Без хлеба несытно, без соли несладко.


Без хлеба смерть, без соли смех.


Боронись хлебом и солью.

Соль была дорогой. Её привозили издалека и очень экономили. Гостям хозяин досаливал блюда собственной рукой. Чтобы выразить свое уважение самому дорогому гостю, бывало, что и пересаливал еду. Отсюда слово «пересолить», кроме буквального, получило и переносное значение — «перестараться», «переусердствовать».

Ну а незваный гость, случалось, уходил несолоно хлебавши. То есть покормить — покормили, но едой пресной, несолёной, невкусной. Ушел несолоно хлебавши — так мы говорим о человеке, не получившем того, чего хотел, обманувшемся в своих надеждах. «И чем больше она говорила и чем искреннее улыбалась, тем сильнее становилась во мне уверенность, что я уеду от неё несолоно хлебавши» (Чехов А. Огни).

Плоха та хозяйка, в доме которой гость чувствует себя не в своей тарелке. Если задуматься, странное выражение. Мы его употребляем, когда хотим сказать, что человеку некомфортно, неудобно, неловко, что он сам не свой… Но почему именно «не в своей тарелке»? Логичнее было бы сказать, например, «не в своём кресле».

Оказывается, это выражение — ошибка переводчика. Слово «ассьетт» имеет во французском языке два значения — «тарелка» и «положение». Переводя французскую идиому «он был в неустойчивом положении», то есть «не в духе, не в настроении», переводчик написал «он был не в своей тарелке». И пошла гулять фраза по всей России!

Причина того, что гость не в своей тарелке, порой выеденного яйца не стоит. «Не стоит выеденного яйца» — это ещё одно устойчивое выражение, которое мы до сих пор часто употребляем, считая, что в природе нет ничего бесполезнее яичной скорлупы. На самом деле это не совсем так. Дачники знают, что скорлупа — прекрасное удобрение. Используется она и в косметологии.

Если о пользе яичной скорлупы ещё можно спорить, то ценность и великолепные свойства постного масла, я уверена, ни у кого сомнений не вызывают. Готовить на нём полезно, и пища получается вкусной. Откуда же тогда взялось выражение чепуха на постном масле? Так мы говорим о каком-то вздоре, о чём-то, не заслуживающем внимания.

«А я, думаешь, разобрал? — ответил Шурик. — Какая-то чепуха на постном масле. Показывают же такие картины!» (Носов Н.

Замазка).

Всё просто! Коровье масло было дорогим, а постное — дешёвым. На постном масле готовили простые, примитивные блюда. Но это только часть объяснения. «Чепуха» того же корня, что и «щепа» (раньше говорили «чепа»). Нащипанные мелкие ломтики того, что было в доме, жарили на постном масле. Сейчас так тоже поступают. Только кладут всё это на тесто и называют красивым итальянским словом «пицца».

Как известно, фразеологизм — это устойчивое словосочетание. А чтобы что-то устоялось, необходимо долгое время. Но бывают и исключения.

Скажем, реплике «Ну и гадость эта ваша заливная рыба!» из культового фильма «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» хватило трёх десятилетий, чтобы стать фразеологизмом. Так сегодня мы говорим о чём угодно, что вызывает у нас негативные чувства — от шутливой иронии до злого сарказма. Кстати, в сценарии фильма этой фразы не было. Она родилась прямо на съёмочной площадке. Точнее, в перерыве между съёмками. Юрий Яковлев, играющий роль Ипполита, попробовал рыбу, поставленную на стол реквизиторами, и вынес свой приговор. Но Эльдар Рязанов «по тайному сговору» с операторами всегда командовал: «Стоп! Снято!» — а камера продолжала работать. Так в его фильмы попало множество «перлов» героев и замечательных кадров, в том числе и этот.

Творите и экспериментируйте на кухне не только с кухонной утварью, продуктами, но и со словами!

Щи да каша — пища наша

Разговор о фразеологизмах, связанных с едой, начнём с исконно русских блюд.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное