Невеста бальзаковского возраста

По коридору прошуршала Лизавета. Она некоторое время постояла в дверном проеме, после чего ввалилась в кухню и села рядом с Настей.

– Чего? – недовольно нахмурилась Настасья.

– Шурика не видела? – неожиданно спросила сестра.

– Я? Твоего Шурика? А разве он не дрыхнет в вашей комнате?

– Нет его, ушел куда-то еще в несусветную рань, – помотала головой Лиза.

– Ну, ушел – вернется. Может, пьет с друзьями. Или работу ищет. – Настя пожала плечами. Обсуждать Шурика абсолютно не хотелось. После того как она прикинула все варианты с кредитами и ипотекой для себя лично – а как еще разменять эту квартиру? – сестра с мужем раздражали ее необычайно. И причина этому имелась вполне банальная: шансов на разъезд не было. А это означало, что они прикованы друг к другу, как сиамские близнецы. И даже если Настя как-то исхитрится и тоже родит, то кроме склок на кухне и дележа санузла ничего хорошего их не ждало – коммуналка есть коммуналка.

Но Шурик не вернулся. Ни в этот день, ни на следующий. Его мобильный телефон был вне зоны действия сети, и Лизавета начала горестно выть, как плакальщица на похоронах. Как Настя ни пыталась спихнуть на сестру почетную миссию по поиску мужа, ничего у нее не вышло. Сестрица причитала, что она беременна, что вот-вот родит, хотя на ее тощем пузе даже малейшей выпуклости не появилось, и что умрет прямо у дверей полиции.

В полицию Настя ее все же потащила. После того как обзвонила морги, больницы и всякие службы регистрации несчастных случаев.

– Я ж не могу писать заявление о его пропаже, дурья ты башка! – втолковывала она Лизе. – Кто я ему? А ты – жена, ты и пиши.

Молоденький лейтенантик, мучительно закатывавший глаза и ни в какую не желавший принимать от них бумагу, с ходу предложил массу вариантов, лишь бы отвязаться от настойчивых девиц:

– Да загулял ваш муж, барышня! У нас таких десятки, что ж, всех искать, что ли? А на рыбалку он не ходит? А то, может, потонул. Или запил где, а запои, знаете ли, месяцами могут длиться, пока до белой горячки человек не упьется…

– Мой Шурик не пьет и не гуляет, – перестав хныкать и строить из себя нежную фиалку, гаркнула Лиза. – Ищите его быстро!

– Да непременно, – вздохнул полицейский, обстоятельно подвинув к себе книгу записей и начав регистрировать заявление. – Вот прям сейчас и начнем. А вы идите домой, если что, вам позвонят.

– Как это идите? – иерихонской трубой завопила Лизавета. – А… это… допросить меня?

– А что, вы его кокнули, супруга-то? – простодушно поинтересовался лейтенант.

– Нет! – опешила Лаза.

– Ну и хорошо. Идите тогда, чего вас допрашивать.

– Лизка, пошли, – потянула ее к выходу Настя. Ей, как и стражу порядка, было абсолютно ясно, что безголовый Шурик жив-здоров и просто где-то шляется. И еще неизвестно, вернется ли. Все же дома кредит и беременная жена. И вот если он не вернется, то это будет лично ее, Настина, трагедия, потому что кроме Лизаветы у нее на руках будет еще и их ребенок, а также кредит…

– Надо Николая искать. – Ужас от маячивших перспектив простимулировал работу мозга, и Настасья вдруг вспомнила, что у Саши есть родня. Даже если они ничего про него и не знают, то хотя бы их можно будет привлечь к грядущим заботам. Не одной же ей это счастье разгребать.

Вечером к ним примчалась Даша. Пока Настя тщетно названивала по телефонам из Сашиной записной книжки, Дарья затребовала у Лизы все документы на кредит. Через час ситуация представлялась уже вовсе катастрофической.

Из знакомых про Сашу никто не знал, телефон Николая был недоступен, а кредит оформлен исключительно на Лизавету, которая категорически не понимала, почему это так важно.

– Вы все только о деньгах, а тут человек пропал, черствые вы курицы, – голосила она, пытаясь заплакать. Плакать почему-то не получалось, слезы не выдавливались.

– Мы-то черствые, – заорала на нее Дарья, – а ты просто курица! Нету твоего Саши! Кто твоего ребенка растить будет? Кто кредит будет отдавать? Идиотка!

Вероятно, у некоторых людей, которые берут кредиты, какой-то участок мозга атрофирован, именно поэтому они сосредотачиваются только на действии «взять», а функция «отдать» проходит мимо их сознания. И именно поэтому они страшно возмущаются, когда кредиторы начинают требовать возврата денег. Похоже, Лиза была из таких.

– А тебе-то что? Это наше семейное дело, ясно? – взвизгнула Лиза. – И вообще, я беременная, перестаньте меня нервировать!

– Не-не-не, – запротестовала Настя. – Что значит «наше семейное дело»? У тебя с Сашей своя семья, меня попрошу в это не мешать. Я кредитов не брала, о последствиях предупреждала. Давай включай мозги, ищи мужа, и решайте свои дела с ним, а не со мной. Гос-с-с-с-споди, как же ты мне надоела!

– Ты мне тоже, – не осталась в долгу сестра. – Ты так говоришь, потому что завидуешь мне! Потому что я красивее, моложе, у меня есть муж и будет ребенок!

– Во, Настя, а ты еще какими-то муками совести терзаешься, – ухмыльнулась Даша. – Вишь, какое у человека счастье. Завидуй молча и желательно на расстоянии, чтобы в тебя этим счастьем не срикошетило.