Невеста Борджа

— Я очарую даже Борджа. Я завоюю их доверие. Я не глупец. Я не дам им причины избавиться от меня. А этот брак принес нашей семье значительную выгоду — герцогство Бишелье. — Он помолчал, потом весело произнес, пытаясь развеять мое смятение и вернуть мне радость: — Что, Лукреция так жестока? Она будет плохо обращаться со мной? Или она настолько уродлива?

— Нет, нет и нет.

Я жалобно вздохнула, понимая, что потерпела поражение. Предотвратить этот брак было невозможно.

— Ты писала, что вы с ней подруги. И ты, насколько я вижу, до сих пор жива.

— На свой лад — да.

Я замолчала. Лукреция действительно была очень добра ко мне.

— Значит, она — не бездушное чудовище. А я здесь не для того, чтобы судить ее. Я буду хорошо обращаться с ней и буду ей хорошим мужем, Санча. Я не могу придумать более надежного способа склонить на свою сторону ее отца и Чезаре.

Я погладила его по щеке.

— Ты просто не можешь быть другим мужем, братик. Молю Бога, чтобы ты был осторожен.

Я въехала в город вместе с Альфонсо. Чезаре ждал его перед Ватиканом. Кардинал Валенсийский держался одновременно и радушно, и сдержанно. Он явно оценил этого мужчину, который мог нежелательно повлиять на его сестру, и я уверена, что у него были основания беспокоиться. Я же изо всех сил старалась не выказывать терзавшего меня смятения.

Наконец мы спешились; моего брата повели по ступеням Ватикана во дворец, а там — в тронный зал, где его уже ожидал восседающий на троне Александр, облаченный в белоснежный атлас. На груди у Папы висел тяжелый золотой крест, усеянный алмазами.

Рядом с ним на бархатной подушке сидела Лукреция. Она, подобно своему жениху, была одета в светло-голубое — в шелковое платье с серебряной отделкой, с корсажем, расшитым жемчугом, и в головном уборе того же цвета. На щеках ее играл румянец, золотистые локоны рассыпались по плечам; в этот момент Лукреция казалась почти красавицей. Увидев Альфонсо, она просияла; несомненно, она была очарована им с первого же взгляда.

Александр и сам казался очарованным. Он расплылся в улыбке и воскликнул:

— А вот и жених, новый герцог Бишелье! Добро пожаловать, Альфонсо! Добро пожаловать в семью, дорогой сын!

Вот видишь, Лукреция, слухи не лгали: твой будущий муж и вправду на редкость красив!

Альфонсо почтительно преклонил колено, дабы поцеловать папскую туфлю. Как только с этой формальностью было покончено, Александр сошел с трона и положил руки на плечи своему будущему зятю.

— Ну будет, будет. Мы приготовили славный обед, но я думаю, что нам не стоит объедаться, ведь завтра нас ждет свадебный пир!

Он рассмеялся, и Альфонсо улыбнулся. Тем временем Лукреция поднялась с подушки и спустилась по ступеням. Когда она приблизилась, Альфонсо поклонился и поцеловал ей руку.

— Мадонна Лукреция, — сказал он, — вы сияете, словно звезда в ночи. Ваша красота затмевает все вокруг.

Только мой брат мог говорить с такой искренностью, чтобы эти слова прозвучали убедительно.

Лукреция хихикнула, словно девчонка; Александр, заслышав столь приятные слова, радостно заулыбался. Он обнял Альфонсо за плечи, и они во главе процессии направились в папские апартаменты, где уже ожидал накрытый стол. Лукреция с мечтательным видом двинулась следом. За нею шел Чезаре с любезным выражением лица и пронзительным взглядом. Последней шла я, нацепив на лицо застывшую улыбку.

Венчание состоялось в Зале святых, там же, где был заключен злополучный брак Джованни Сфорцы. Гостей было немного, по большей части — ватиканские придворные и некоторые кардиналы.

Лукреция выглядела очаровательно в платье из голубого атласа, с золотым корсажем, усыпанным алмазами. Их с Альфонсо можно было принять за брата и сестру — оба были белокурыми и светлоглазыми; а меня, по иронии судьбы, можно было принять за сестру темноволосого Чезаре, вырядившегося по случаю праздника в черный бархат. Из уважения к невесте я надела скромный неаполитанский наряд.

Во время венчания я стояла рядом с Джофре; Чезаре находился неуютно близко — по другую сторону от моего мужа. Когда кардинал Джованни Борджа попросил жениха и невесту произнести брачные обеты, исполняющий обязанности гонфалоньера папских войск Хуан де Кервиллон извлек из ножен красивый меч, отделанный драгоценными камнями, и поднял его над головами новых герцога и герцогини Бишелье, в знак того, что эта пара отныне пребудет неразлучна. Я же, глядя на сверкающий клинок, вспомнила карту стреги — сердце, пронзенное двумя мечами. Этот случай почти изгладился из моей памяти, но сейчас, при виде меча де Кервиллона, воспоминания вернулись с ошеломляющей силой.

«Я никогда не прибегну ко злу!» — надменно заявила я тогда. Несомненно, в нынешний момент я не могла придумать большего зла, чем вынужденный брак с Чезаре.

«Тогда ты обречешь на смерть тех, кого любишь больше всего на свете», — сказала стрега.

Я смотрела на церемонию, не помня себя от страха.

Но Альфонсо и Лукреция радостно улыбались. Они казались исполненными счастья, и я отчаянно цеплялась за этот факт, надеясь, что мой брат будет избавлен от той боли, какую пришлось пережить мне среди Борджа.