Невеста Борджа

Наконец-то я добралась до скамьи под оливой и с облегчением увидела, что Чезаре, как всегда, уже там и ожидает меня. Обычно мы обнимались и приветствовали друг друга страстным поцелуем, но сегодня я схватила его за руки.

Темные брови Чезаре сошлись у переносицы.

— Мадонна, что случилось?

Я была не в силах скрыть свое смятение.

— Прежде всего скажи: с тобой все в порядке? Когда я уходила, вы с Хуаном…

— Хуан — идиот, — отрезал Чезаре. — Его следовало поставить на место. Если он снова станет докучать тебе, сразу же говори мне. К счастью, он приехал ненадолго. Скоро он поведет отцовскую армию в бой. — Он склонил голову набок и внимательно присмотрелся ко мне. — Но тут что-то гораздо серьезнее этого фигляра Хуана. — Он отбросил вуаль и нежно коснулся моей щеки. — Ты только посмотри на себя, Санча. Ты же вся дрожишь.

— Я видела…— начала я и не смогла договорить.

— Сядь. Сядь, а то ты сейчас упадешь. Он подвел меня к садовой скамье.

— Твои отец и сестра…— снова начала я и снова умолкла. Мне и не понадобилось больше ничего говорить. Чезаре выронил мои руки, словно обжегшись, и быстро отвернулся, но не настолько быстро, чтобы я не увидела появившихся на его лице боли и унижения.

— Ты видела их, — прошептал он, а потом у него вырвался звук, очень похожий на стон. Помолчав немного, он добавил: — Я молился… я надеялся… что это прекратилось.

— Ты знал.

В моем голосе не было упрека — лишь изумление. Чезаре опустил взгляд; я видела его профиль в полумраке. Лицо его закаменело, на щеке подергивался желвак.

— Моего отца не переубедишь, мадонна. Я пытался. Я пытался…— На последних словах голос его сорвался. Потом Чезаре взял себя в руки и взглянул на меня в тревоге. — Скажи, что они не видели тебя!

Он схватил меня за руку; глаза его расширились от беспокойства.

— Нет.

— Слава богу! — Он обмяк и облегченно перевел дух, но облегчение длилось недолго. — Ты ни с кем об этом не говорила? Даже с донной Эсмеральдой?

— Ни с кем, кроме тебя. — Чезаре снова расслабился.

— Хорошо. Хорошо. — Он нежно коснулся моего виска, провел пальцем по скуле. — Мне очень жаль. Жаль, что ты оказалась свидетельницей такого…

— А ты не можешь заставить своего отца прекратить? — спросила я. — Может, если сказать, что ты расскажешь обо всем коллегии кардиналов, оповестишь об этом всех?..

Лицо Чезаре сделалось беззащитным. На нем отразилось внутреннее смятение. Наконец он произнес:

— Поклянись, что сохранишь в тайне то, о чем я тебе сейчас скажу.

— Ты можешь доверить мне даже собственную жизнь, — отозвалась я.

Чезаре невесело усмехнулся.

— Именно это я и собираюсь сделать.

Он задумался на некоторое время, потом начал:

— Мой отец… он хороший человек. Он любит своих детей сильнее жизни. Ты сама видела, как он щедр с теми, к кому привязан. — Он помолчал. — Его любовь чистосердечна и глубока… И такова же его ненависть. И особенно он опасен, если его спровоцировать. Даже… даже если его провоцируют собственные дети.

Я напряглась. Чезаре успокаивающе коснулся моей руки и произнес:

— Да, он помнит — хотя и смутно — стычку с тобой. Но тебе нечего бояться. Он счел это такой любовной игрой, и она его позабавила. Но сам он предпочитает более покладистых женщин — не таких «горячих», как он выражается. Иными словами, ты причиняла многовато хлопот и недостаточно восхищалась им, чтобы это устроило его гордость. Не думаю, чтобы он еще когда-либо побеспокоил тебя. — Лицо его потемнело. — Но когда дело касается политики, настоящих потерь или приобретений, он может быть смертельно опасен. А если поползут слухи о его взаимоотношениях с Лукрецией, это поставит под угрозу его политическую репутацию. Ты понимаешь, о чем я, Санча?

— Он пригрозил тебе смертью, когда ты столкнулся с ним из-за сестры? — Меня затопили отвращение и ненависть. Кем же надо быть, чтобы так обращаться с родной дочерью и грозить убить родного сына? Я вскочила со скамьи. — Я жалею, что не убила его тогда!

— Придержи язык, — предостерегающе сказал Чезаре и привлек меня к себе; он коснулся пальцами моих губ. — Такова цена, которую приходится платить, когда живешь рядом с очень честолюбивым человеком. Я не знаю, как еще убедить тебя, чтобы ты молчала. Скажу лишь одно: люди умирали и за меньшее. Тебе придется хранить эту тайну до конца своей жизни. И моей.

Он внимательно взглянул на меня.

— Ты сильно чувствуешь, Санча, и быстро реагируешь, быстро и страстно. Тебе придется научиться сдерживать эти порывы, чтобы выжить здесь.

— До меня доходил один слух…— сказала я уже потише. — О смерти брата Родриго, которого должны были избрать Папой…

Пристально глядя мне в глаза, Чезаре медленно ответил:

— Это не слух.

— Как ты можешь это терпеть? — прошептала я. Мой отец был тираном, но даже ему никогда не пришло бы в голову убить кого-то из членов своей семьи. Уж он-то никогда не прикоснулся бы ко мне и не стал бы потом грозить смертью моему брату за попытку вмешаться.

Чезаре пожал плечами. Взгляд его сделался жестким.

— Такова плата за то, чтобы быть одним из Борджа.