Невеста для сердцееда

Генриетта как наяву слышала сухие слова отца. Он всегда полагал женщин величайшей загадкой.

— Именно тогда я и признался, что вовсе не уверен в вашем желании стать моей женой, именно поэтому решил повидаться с ним. Я надеялся, что, сумев завоевать его расположение, смогу сделать его своим союзником, принимая во внимание то, как высоко вы цените его мнение.

— Ох. И это… это помогло заручиться его поддержкой?

— Нет. Он обрадовался, что его дочь не потеряла голову, оказавшись в Лондоне. Когда я уезжал, он не пожелал мне удачи. Просто заявил, что я, вероятно, не такой идиот, каким кажусь, раз влюбился в девушку, обладающую здравым умом, и если вы все же станете моей женой, я непременно изменюсь в лучшую сторону.

— Великий боже! — воскликнула Генриетта, прижимая руку ко рту: лорд Дебен провел эти две недели не так уж приятно!

— Но этого не случится, — мрачно заключил он. — Мое сегодняшнее представление показало, что я не способен измениться. Я вернулся в столицу с намерением ухаживать за вами по всем правилам, а что сделал вместо этого? При первом же удобном случае лишил вас выбора, оставив только один путь — выйти за меня замуж.

Генриетта стряхнула с плеч фрак и, поднявшись с дивана, быстро пересекла комнату и подошла к нему, он взял ее руки в свои.

— За сегодняшний вечер я совершил лишь один поступок, которого не стыжусь. Показал тому болвану, что вы сумели поставить на колени самого пэра королевства. Если бы вы выбрали его, это, возможно, заставило бы его обращаться с вами чуть более уважительно. Это ведь был тот самый мужчина, из-за которого вы плакали в вечер нашего знакомства, не так ли?

— Да. Но я на удивление быстро забыла о нем. Потому что встретила кое-кого, кто полностью затмил Ричарда.

Она сжала ладони Дебена, давая понять, что имеет в виду его. Он в ответ еще крепче ухватился за ее руки.

— Я научил вас желать меня физически и понимаю это, но…

— Но я всегда испытывала к вам гораздо большее. Просто не решалась выказывать чувства. Вокруг и так полно сплетен, не хотела выставляться влюблённой дурочкой.

Дебен всматривался ей в лицо.

— Я всегда полагал, что могу точно определить, о чем вы думаете.

Генриетта отрицательно покачала головой.

— Вы так часто сердились на меня, — настаивал он.

— В жизни не испытывала ни к кому такой злости, как к вам. Вы заставили меня желать того, что я считала невозможным. Я… — Она подняла голову, чтобы смотреть Дебену прямо в глаза. — Я не хотела влюбляться в тебя, полагая, что ты не сможешь полюбить меня в ответ. Но не могла избавиться от любви к тебе, как ни старалась. Неужели не видишь, какое пагубное действие это чувство оказывает на мой характер?

Дебен шумно выдохнул.

— Тебе не нужно было даже пытаться соблазнить меня, — продолжала Генриетта, — как и загонять меня в угол, из которого был только один выход — брак с тобой. Достаточно было всего лишь спросить меня.

— Я не осмеливался, — ответил Дебен, — думал, ты не воспримешь меня всерьез.

— Поначалу, возможно, так и случилось бы, — согласилась она. — Возможно, тебе пришлось бы делать мне предложение несколько раз, прежде чем я поверила в искренность твоих намерений, ты ведь всегда считал меня забавной. Сначала я, полагаю, решила бы, что ты меня просто дразнишь. Кроме того, как поверить, что мужчина с твоим опытом и репутацией подлинного ценителя женской красоты захотел жениться на женщине, единственной привлекательной чертой которой являются ее волнистые волосы?

— О, это из-за того, что я тебе наговорил.

Она ласково улыбнулась ему:

— Ты называл меня курочкой.

— Как та деревенщина.

— Он придумал это прозвище, когда я была маленькой девочкой. У него была курица, похожая на меня, с таким же длинным носом.

— Я обожаю твой нос! — воскликнул Дебен. — Он отличает тебя от прочих. Надеюсь, наши дети его унаследуют. Буду рад, если эта черта станет передаваться из поколения в поколение по нашей линии.

— В самом деле?

— В самом деле, — заверил Дебен, целуя Генриетту.

Она задрожала от радости.

— А мне нравится в тебе абсолютно все. Прежде чем начнешь возражать, что это невозможно, — поспешила заверить она, видя, как он, нахмурившись, собирается сделать именно это, — позволь заметить, милорд, я тебя люблю. Всем сердцем.

Она коснулась ладонью его щеки и нежно погладила.

— Мне кажется, ты слишком долгое время был одинок. Из того, что я узнала, могу заключить, никто никогда тебя не любил так, как ты того заслуживал, поэтому ты и счел себя недостойным любви. Но я люблю тебя, — твердо заявила она. — Мы будем любить друг друга не только в спальне. Мы будем общаться друг с другом. И мне дела нет до того, что ты ненавидишь других женщин, потому что ко мне у тебя иное отношение.

— Ты в самом деле имеешь в виду то, что говоришь, — выдохнул он, внимательно всматриваясь в ее лицо.

Генриетта кивнула.

— Чем же я заслужил твое расположение?

Он схватил ее ладонь, все еще касающуюся его щеки, и принялся лихорадочно целовать.

— Ты полюбил меня, — ответила Генриетта, проводя второй рукой по его взлохмаченным кудрям, — полюбил так, как ни один мужчина. Ты — именно тот, в ком я нуждаюсь.