Невеста для ЗОРГа

— Ну, колись, какие сомнения? Ты, Сарафанов, в сторону не смотри, я теперь начальник и тебя насквозь вижу!

Михей, недолго помолчав, ответил с сомнением:

— Не знаю, Андрюха. Будто чужое пальто надел. Вот тут вот щекочет, — Сарафанов ткнул себя в затылок. — А иногда иду по лестнице и вдруг, как пустота кругом. На километры пусто и людей нет. И тихо — мышь не перднет.

— А раньше такое было?

— Да вроде нет.

* * *

Телефонный аппарат был исправен, дежурный офицер трубку поднял сразу, только вот Евграфа на месте не оказалось. Попросили подождать. Выбирая носом воздух из форточки, подождал минут пять, а затем снова осведомился, где все-таки товарищ подполковник. Ответили неопределенным «будет позднее» и я положил трубку. Наверное, пистон вставляют Полюдову.

Решив позвонить минут через пятнадцать, я вытащил из планшета несколько веденяпинских бумажек и подаренную Сикорским брошюрку. Рисунки были обычные, а брошюрка сразу заинтересовала.

Это был репринт с издания петровского времени, приблизительно середины девятнадцатого века, для каких-то библиофилов. Страницы были почерканы, залиты, некоторых вообще не было, но пробираясь через пень-колоды догражданских «ижиц» и «зело» я увлекся. И с интересом, все больше и больше погружаясь в текст, пока не понял, что передо мной самая обыкновенная инструкция. Причем наша. И то, что выпустивший ее «пограничник» сдал свою вахту лет двести назад, ничего, по сути, не меняло. Вполне понятным языком были описаны способы энергозащиты строящегося Санктъ-Петерс-Бургха, половина из которых используется и сейчас.

Я перевернул страницу, надеясь почерпнуть что-нибудь еще, как вдруг услышал громкое и отчетливое:

— Ой!

Молодая врачиха секунду оторопело смотрела на меня, держа в руках незажженную папиросу. Потом спросила:

— Вы тоже звонить?

Я кивнул. Врачиха близоруко прищурилась и поправила на плечах пуховый платок.

— Это ведь служебный телефон, вы знаете?

— Я как раз по службе и звоню.

Она дождалась, пока я поднесу зажженную спичку.

— Только постарайтесь не долго, — попросила врачиха, затянувшись. — На этаже телефон один, а мне в пять адресов надо звонить. Родителям говорить, что их дети у нас. Представляете?

— Дети?

— Ну… Девчонки, по семнадцать-восемнадцать. Моей столько же. Дети, конечно.

Что-то знакомое было в подрагивании ее пальцев и удивленном растерянном взгляде. Такое я наблюдал у людей, столкнувшихся с нашими «подопечными». Я молча снял трубку и протянул ей. Торопясь, врачиха не попадала в отверстия диска, так что один номер срывался раз пять или шесть, без всякого результата.

— Помогите, — попросила она, — я что-то совсем…

— Да что у вас произошло-то? Вы как будто покойника ожившего увидели.

— Это вы что имеете в виду? — вздрогнула врачиха.

— Да то самое, — тихо сказал я, нащупав ниточку, которая все время ускользала от Михея. — Рассказывайте, не бойтесь.

— Вы мне пообещайте только, что серьезно отнесетесь. Я врач, и то, что видела, объяснить себе должна. А только какое тут может быть объяснение, когда человека насквозь стекло режет, а он живет. Да не так насквозь, чтоб не задеть ничего, а так, чтоб в печень, в желудок.

— Это про кого…

Не слыша, врачиха бормотала:

— Никто не поверит, а я видела кусок стекла, торчащий между ребрами, в пол ладони, потом все меньше, меньше… и нет его. Только шрам. Вся в шрамах. И холодная.

Возник шум, внизу, послышалось хлопанье дверей и резкие напряженные голоса. Врачиха выпрямилась и посмотрела мимо меня.

— Холодная совсем. Слепцинский стал резать ее. Всё равно, говорит, помрет, а так хоть на интересные факты анатомии посмотрим. С ланцетом стоит, шутит, себя подбадривает, а ланцет, как по камню ездит — резать не получается. Он скальпель уронил и за горло схватился — бронхоспазм, как при сильном морозе… Девочку эту в исследовательской оставили… для изучения.

Врачиха уставилась на давно потухшую папиросу и закричала вдруг:

— Вы дадите мне прикурить, в конце концов?!

Я усадил ее на стул, сам подкурил, вставил ей в рот папиросу и спросил, с трудом справляясь с тысячами знакомых иголок, которые, взбираясь по позвоночнику, уже несли ответ:

— Кто? Фамилия, имя, адрес проживания или место службы. Когда доставлена?

Ответ прозвучал сухо и четко, как рапорт:

— Далматова Астра Евгеньевна, МПВО Красногвардейского района, доставлена два дня назад с Водопроводной улицы с многочисленными резаными ранами и полостным проникновением стекла.

Я выскочил в коридор, даже не спросив, где палата Астры.

Грозный доктор поднимался по лестнице, а следом семенил второй — маленький, суетливо докладывая:

— ЧП в исследовательской…

Я побежал еще быстрее. Правда, совсем скоро остановился, точнее — затормозил в вестибюле, услышав разговор сверху. Задрал голову.

— Чего этой дуре надо? — кряжистая пожилая санитарка обращалась к более молодой, будто на шарнирах спускавшейся по мозаичным плиткам. — Жива и ладно. Руки тебе, ноги целы — радуйся.

— Вы не правы, Митриевна, — спорила шарнирная, — кто ж ее возьмет с такими шрамами? Будто когтями по лицу — жалко девчонку.