Невеста из тумана

Я, приличная женщина, со сложившимися принципами, привыкшая к грузу ответственности, уважающая себя, но… я еле сдерживалась, чтобы не опуститься до того, чтобы протянуть руку и незаметно украсть что-нибудь с очередного блюда, которое проносили мимо. Головокружительно аппетитные запахи, в сочетании с голодом, убивали мою волю и совесть. Чтобы устоять и не пасть, прежде всего, в своих собственных глазах, я запихивала в себя то скудное угощение, которым меня удостоили. Запивала кашу обычной холодной водой, которую в большой и тяжёлой кружке из глины подала мне «заботливая» сопровождающая, когда заметила с каким трудом я глотаю.

Едва я доела, девушка выхватила у меня из рук опустевшую посуду, куда-то отнесла её, и потащила меня дальше. Она явно торопилась, поглядывала на меня нетерпеливо, то и дело повторяла рукой жест, призывающий меня быстрее следовать за ней.

Мы поднимались по каменным ступеням выше и выше, следуя по узким сумрачным проходам в стене, пока не оказались почти под самой крышей.

Комната, в которую привела меня девица, произвела на меня угнетающее впечатление. Это и близко не походило даже на самый дешёвый номер в самой плохой гостинице. Минимум мебели, голые стены, собачий холод и никаких удобств. А мне уже очень-очень нужно! Так нужно, что слов нет. Только характерные движения, которые, к счастью, поняла моя провожатая и показала мне комнатушку в конце длинного коридора, где я смогла справить нужду. Жуть. Факел освещал крошечное помещение со встроенным в стену креслом с чёрной дырой в сиденье. Оттуда жутко тянуло холодом. Ни смыва, ни воды…

Какой там душ!

Мы вернулись в комнату. Девушка сложила ладошки у щеки и склонила голову, закрыв глаза — явно показывает мне: «спать». Потом она махнула рукой в сторону одного из шести спальных лежаков, того, который был «не обжит»: ни покрывал, ни вещей, набросанных сверху. Его деревянный каркас прикрывал лишь тощий матрас, на котором были заметны большие и маленькие комки наполнителя. В головах валялась плоская квадратная подушка.

Моя сопровождающая с грохотом выдвинула ящик комода, достала стопку постельного белья, бросила её на матрас, ещё раз сделала мне жест «спать», и убежала.

Эй! А одеяло?! Но девчонки уже и след простыл.

Я осталась одна. Растерянно опустилась на свой лежак.

Потрогала постельное. Жёсткое, грубое, как мешковина.

Холодно. Сапоги влажные внутри. Ноги замёрзли. Их попарить бы… Я тяжело вздохнула.

От окна дует. Мой лежак ближе всех к нему. За стеклом непроглядная чернота: ни огонька, ни луны, ни звёзд.

Ложиться совсем не хотелось. Я же проспала целый день, в повозке, недавно только проснулась.

Внизу было так шумно, а здесь тихо, как в гробу.

Хорошо ещё, что девица оставила зажжённой одинокую свечу в простеньком подсвечнике на обшарпанном комоде.

Мне случалось видеть нечто подобное в кино, но, чтобы самой устраиваться в такой обстановке на ночлег, даже и не мечтала. Как же хотелось оказаться дома: до боли, до скрежета зубов, до ноющего клубка нервов в солнечном сплетении!

Ещё раз осматриваю комнату. Замечаю рядом со свечой, на комоде, небольшое круглое зеркало в красивой раме на подставке. Решаю осмотреть свою рану у виска и подхожу к нему.

Таращусь на отражение и ничего не понимаю! В недоумении трогаю кончиками пальцев холодную гладкую поверхность, потом себя — нос, губы, уши, волосы… Это всё не моё!!! В зеркале не я!!!

Схватила свечу и поднесла её ближе к лицу. Смотрю, смотрю, смотрю… Ничего не меняется. Эта девочка — не я…

Глава 4.

Из затейливой круглой рамы на меня смотрела совсем юная девушка, почти ребёнок. Сколько ей? Лет семнадцать-восемнадцать? Я не особо разбираюсь в определении возраста подростков. Очень чистое лицо, высокие скулы, немного впалые щёки, пухлые губы, ровный нос… В полумраке глаза кажутся тёмными, почти чёрными, сколько не вглядывалась, так и не смогла определить их цвет. Красивая девочка… Вместо привычной для меня стрижки, у неё — длинные волосы, которые убраны и заплетены так крепко, что даже злоключения сегодняшнего дня почти не растрепали нехитрую причёску — косу, свёрнутую в пучок на макушке. О! Кажется, она… то есть, я — бессовестно рыжая!

«Мамочки мои! Надеюсь, я попала не в средневековье, в какую-нибудь европейскую страну, где всех подряд красивых рыжих женщин, девушек и девочек сжигали на кострах или топили, как ведьм», — вызвав минутную паническую дрожь во всём теле, неожиданно посетила мою голову трусливая мыслишка, но она тут же сменилась общими раздумьями о произошедшем. — «Я, получается, всё-таки умерла там, на остановке, после чего, моя душа оказалась в этом теле. Значит, сказки про перерождение не совсем сказки? Или это не перерождение? Я же не младенец. Что же такое со мной приключилось? Похоже, душа настоящей хозяйки этого юного тела покинула его, там, у ручья. Судя по обстановке, я попала в прошлое. Или… это — не прошлое, а какой-нибудь параллельный мир? Я теперь ничему не удивлюсь. И вряд ли когда-нибудь узнаю, что со мной случилось на самом деле»