Невеста певчего смерти

***

Элиана стояла посреди пещеры. На приподнятом запястье эльфийки сидел нахохлившийся беркут.

– Спасибо, – сказала Элиана и уже собиралась было подбросить птицу в воздух, но остановилась, задумавшись. – Ты знаешь, куда они пошли?

Птица издала недовольный клекот.

– Я тоже эльф, – напомнила она беркуту, – от меня ничего не нужно скрывать.

Птица поклекотала ещё, для важности. Затем вспорхнула в воздух и издала протяжный свист.

– Йено, – Элиана бросилась к выходу и, не останавливаясь, вскочила в седло. Йено взмыл в воздух. Беркут летел быстро, но грифону приходилось сдерживать скорость, чтобы держаться с ним вровень. Через полчаса беркут пошёл на снижение, и Йено последовал за ним. Элиана на ходу накинула заклятье тумана и в десятке метров над землёй придержала грифона, разглядывая стоянку лесного племени.

Она была куда больше, чем все, о которых Элиана слышала до сих пор. И сами эльфы, собравшиеся здесь, явно принадлежали к различным племенам – об этом говорили узоры на их одежде, копьях и лицах. Маленькие шалаши, прикрытые палыми ветвями, едва можно было разглядеть издалека. Они расходились лучами от центра стоянки вдоль неких подобий улочек, где горел большой костёр. Вокруг костра сидели эльфы: мужчины и женщины – и пели протяжную песню о далёком прошлом, когда в мире не было ночи.

Элиана присмотрелась. Сердце её глухо ухнуло, когда рядом с костром она разглядела вбитый в землю позорный столб и привязанную к нему мощную фигуру вампира. Высокая деревянная колонна заканчивалась прямоугольным навершием, к которому крепились руки «преступника», а спустив взгляд чуть ниже, Элиана разглядела лицо лесного духа, хохочущее над наказанным. Руки Раманги были вытянуты высоко вверх, обнажённая грудь кровоточила в нескольких местах. Волосы намокли от пота и спутались. Они бесформенными сосульками падали на лицо, но губы наместника были плотно сжаты. Грудная клетка мерно вздымалась, качая воздух будто меха кузнеца. По напряжению мышц эльфийка поняла, что Раманга пытается порвать путы.

Элиана сжала зубы.

Мысленно отпустив беркута, она сняла маскирующее заклятье и широкими кругами стала спускаться. В лагере начался небольшой переполох. Прекратив петь, все тыкали в летучее животное, подобных которому здесь не видели несколько сотен лет. Едва заметно приподнял голову и Раманга – Элиане показалось, что ему попросту тяжело шевелиться. Элиана постаралась опустить грифона как можно ближе к пленнику и, когда лапы Йено почти стукнули о землю, будто бы ненароком прошлась ладонью по напряжённой руке. От Раманги исходила смесь удивления, надежды и настороженности.

– Приветствую, братья! – произнесла Элиана привычно громко, как говорила бы речь и перед своим народом.

В толпе эльфов произошло движение. Затем вперед вышел высокий мужчина в куртке цвета лесной листвы.

– Приветствую, сестра, – сказал он ровно, но в голосе его не было дружелюбия. Впрочем, лесные никогда не любили чужаков. Даже к эльфам из других кланов они относились с известным предубеждением, об иных же народах и говорить было нечего. Куда более не понравилось Элиане то, что от имени племени говорил охотник – не Хранитель.

– В ваших руках – моя добыча, – сказала Элиана, внимательно разглядывая лицо собеседника и пытаясь уловить малейшие движения мышц, – по какому праву вы взяли её?

– По праву хозяев Леса.

– Разве у Леса есть хозяева?

Воин молчал. Элиана сделала усилие, сдерживая улыбку.

– Я была на свободной земле, и вампир – мой, и он был со мной. Я ушла – и ты забрал его. Так было?

– Нет, – ещё один воин, заметно моложе, вышел из толпы. – Я взял твою добычу. Духи указали мне, где искать врага, и я пришёл к нему. Духи знали, что я должен сделать.

– Ты говоришь с духами?

– Я говорю с духами.

– Быть может, ты осенён силой Оракула и можешь судить об их воле?

Мужчина замолчал. Элиана снова сдержала улыбку. Она бросила быстрый взгляд на Рамангу, убеждаясь, что тот следит за разговором. Снова заговорил старший из охотников.

– Сейчас тяжёлое время, – сказал он, – гончим приходится верить духам, а не бежать за переводом к Хранителю.

– Я вижу, – согласилась Элиана, – что к Хранителю теперь не идут вовсе. Если охотник говорит от имени племени, то, быть может, это уже другой народ. Быть может, я вижу перед собой лишь жалких эльфов Луны?

Элиана с удовольствием наблюдала, как заходили желваки на скулах охотника.

– Мы помним правду Оракула. Мы чтим Хранителей.

– Тогда я говорю с тобой как Хранительница. И я говорю, что этот вампир не должен остаться у вас. Его жизнь принадлежит мне.

– Этот ясноокий – Раманга, Певчий Смерти! Он согнал нас с наших стоянок. Его воины убивали наших братьев и сестёр.

– Он ответит перед Оракулом, – сказала Элиана твёрдо, почти не удивившись тому, что Рамангу узнали в лицо, – но мне решать, когда он предстанет перед судом. Я говорю от имени духов, и, если ты ещё веришь им, ты не станешь спорить с Хранительницей.

Охотник колебался.

– Наш Хранитель не говорил такого, – сказал он наконец.

– А вы задавали вопрос?

Снова молчание в ответ.