Невеста посреди ночи

Ошейник на горле был холодным, но будто обжигал. Будь вместо него наручники, Мара отрезала бы руку кинжалом Стракса. Увы, отрезать себе голову гораздо сложнее.

Куда вероятнее, ей пришлось бы отрезать голову кому-нибудь другому. Чем дольше Мара перебирала имевшиеся варианты, тем больше уверялась, что остался лишь один. Ошейник вынудил бы ее покориться во время аукциона и вынести все, что произойдет позже. Значит, ей ничего не оставалось, кроме как потерпеть, выждать подходящий момент, убить покупателя и сбежать. Вопрос времени.

Вот только времени у нее как раз и не было. Если бы один из соперников вернулся в Аремонд с перчаткой и выиграл турнир, погибли бы все, кого Мара знала и любила.

Поэтому она не сдавалась. Какой бы усталой и одинокой себя ни чувствовала. Как бы у нее ни ныло сердце от отчаяния и страха.

После ухода Стракса боль лишь усилилась. Мара не надеялась на его возвращение. По правде говоря, она сомневалась, что он на самом деле приходил.

Услышав его разговор с капитаном, Мара сначала решила, ей приснился ночной кошмар. Стракс отравлял ее существование последние шесть месяцев. Обычно варвар молчал, но если открывал рот, то исключительно чтобы оскорбить ее. Назвать недостаточно умной или сильной для победы в турнире. Недостаточно ловкой.

Он не ошибся. Мара отстала ото всех соперников. Ото всех, кроме одного. С самого начала Стракс плелся за ней. Иногда совсем близко, иногда отставая на день или два. Он ни разу не обогнал ее. Несмотря на его оскорбления, Мара всегда успокаивала себя тем, что была не последней.

И вот теперь она лишилась даже этого утешения. Попав в плен и очутившись в клетке, Мара и без того страдала. К счастью, варвара не было здесь, чтобы засвидетельствовать ее унижение и поражение.

Но он пришел. К величайшему изумлению Мары, Стракс не унизил ее и не оскорбил. Если бы не кинжал, она решила бы, что их встреча была очередным магическим обманом — чарами, нарисовавшими воплощение ее чаяний. Воина, спешившего на помощь. Воина, нежно коснувшегося ее лица. Воина, смотревшего на нее с тревогой и теплотой вместо недоверия и презрения.

Если его образ сотворило заклинание, то была жестокая иллюзия. Можно подумать, внезапно Стракс стал тем, кого Мара хотела видеть, только чтобы потом оставить ее смотреть ему вслед.

Она не могла винить его за уход. В ошейнике заключалось сильнейшее волшебство. Разве Стракс рискнул бы всем — победой и жизнью — ради объекта своих насмешек?

Разумеется, нет. Он оставил ее терзаться от сложного переплетения отчаяния и благодарности…с кинжалом, которым ей вскоре предстояло воспользоваться.

Остальные пленники сбежали, и больше часа ей составляли компанию лишь окровавленные трупы по другую сторону решетки. Дверь клетки была отперта, и Мара, не имея ни малейшего укрытия, ждала, пока не услышала приближавшиеся шаги.

Она крепче вцепилась в кинжал. С дико бьющимся сердцем Мара подумывала забиться в угол и попробовать скрыться.

Но она никогда не была из тех, кто сбегает и прячется. Поэтому Мара встала по центру клетки, прищурилась и всмотрелась в другой конец тускло освещенного прохода.

Она не сразу узнала огромный силуэт, появившийся из теней. Зато когда узнала, не поверила своим глазам.

Стракс.

Таким он перед Марой еще не представал. Варвар-гигант был с головы до пят залит кровью. Как правило, он небрежно подвязывал темные волосы кожаной лентой. Теперь они обрамляли его лицо, пропитанные алой жижей. Мара много раз видела Стракса без туники, которую он соглашался надеть, только если мороз становился настолько крепким, что утрами сковывал льдом лужи на дороге. Но никогда прежде Стракс не казался Маре таким ужасающе мощным, словно монолит из жил и мышц. Он шагал плавной походкой пантеры, в одной руке держа меч и человеческую голову во второй.

С отвисшей челюстью Мара наблюдала, как Стракс бросил голову в отхожее ведро, но не раньше, чем она увидела посмертно расслабленное лицо правителя Винтермера — волшебника Тадуса, надевшего на нее ошейник и заставившего ее раздвинуть ноги, чтобы доказать девственность.

В тот миг Мара желала ему смерти. Но его окружали охранники, и жил он в крепости по центру города. К тому же, Тадус мог убить ее заклинанием, произнеся лишь пару слов.

Теперь его голова лежала в отхожем ведре, и Мара сожалела лишь о том, что не справила в него еще и большую нужду, помимо малой.

Кроме того, она удивилась. Отрезанная голова означала, что Стракс прорубил себе путь в крепость. Должно быть, прежде чем убить самого волшебника, он зарезал всех его охранников… в одиночку. Мара едва могла представить, каким мастерством и скоростью нужно обладать для участия в подобном сражении. Варвар никогда не демонстрировал ей ни одного из перечисленных качеств. Такой воин не был бы последним ни в одном турнире. Он опередил бы всех.

И все же Стракс плелся в хвосте. Почему?