Невеста. Шлюха

То есть, нелегальный бордель существовал до того момента, пока какая–нибудь жена, выследившая неверного муженька, или соседка, которая слышала музыку в неурочный час, не заявляла в полицию, и той не было угодно перевести на нас негодующий взор. Опять же, в Германии я слышала, что есть места, где проституток держат в рабстве и бьют за любое ослушание, но обычно говорилось, что этим грешат албанцы или югославы. И поскольку я и те, кого я знала лично, никогда близко не сходились с албанцами, то полагаю всю эту болтовню досужими вымыслами. Во всяком случае, мы с Сабриной и наши коллеги, рижанки, готовы были еще и заплатить какие–то проценты от заработка, только чтобы нас оставили в покое все эти сердобольные Гансы, полицаи, и нервные домохозяйки впридачу. Кстати, немецкие проститутки, обычно это были наркоманки и такие же нелегалки во втором поколении, могли расправиться с нами не хуже ревнивых жен. Они и делали это, донося в полицию на незаконных конкурентов, а мы едва успевали унести ноги на другую квартиру.

За три месяца, которые мы проработали в Мюнхене, наш пуф менял адрес четырежды, а потом снова грянул гром.

Но вначале был замечательный день отдыха, который мы вместе с Вальтером провели на Лебедином озере, по-немецки Шванзее. Восхитительный замок Нойшванштадт, будто бы построенный гениальным ребенком, сошел в реальность, как из диснеевского мультика, и его можно было пощупать, войти в него, любоваться им. Знаете, у меня к тому времени было недоверчивое отношение к понятию красоты. Возможно, дело здесь в том, что клиенты очень часто делали нам фальшивые комплименты, и мы выработали в себе иммунитет к не имеющим ценности словам. Но помимо красоты людей, для меня существовала красота природы, восхищавшая с самого детства, и эти два понятия как бы жили по отдельности. Человеческое начало в красоте было неискренним и преходящим, а красота леса не таила в себе никакого практического смысла, просто радуя глаз.

Созерцая Нойшванштадт, я поняла, что величие человека все–таки не вымысел, раз он способен создавать творения, подобные этому замку. И раз так, то я тоже должна создать что–то красивое и осмысленное в своей жизни.

— Соня, ну иди к нам! — наконец, я услыхала девчонок и оторвалась от ажурного парапета, где могла бы простоять, любуясь, весь день, не обращая внимания на холодный ветер с гор.

— Я хочу повести вас в хороший ресторан тут поблизости, — сказал важный Вальтер. — Обещаю, вы такого вкусного мяса никогда раньше не ели.

Последние слова были обращены к нам с Сабриной, потому что Вальтер считал девушек из России настолько обездоленными, что их восторг вызывается всего лишь упоминанием вкусной еды, ну, как слюна у собачек Павлова. Большая голова Вальтера возвышалась над нами, когда он уверенно вел нас к своей хорошей германской машине, заходил в ресторан, усаживался с уверенным видом за стол. А мне казалось, что если мужчина подчеркивает свою значительность каждым движением, значит у него в жизни серьезные проблемы. Сколько таких вот внушительных мужиков я знала, и вроде бы ни разу не ошиблась. По-настоящему уверенные в себе люди улыбчивы и раскованны, уж поверьте моему опыту.

Вальтер сделал заказ для всех, а потом официант принес бутылку водки, покрытую инеем, и веселье началось. Бюргеры за соседними столиками с интересом косились на странную компанию, но мы вели себя пристойно, слушая Вальтера, который начинал понемногу расслабляться.

— Их было четверо, — говорил он, — и я решил отоварить самого здорового из них, чтобы другие обосрались. Ну, он выпал с двух ударов, а другие повыхватывали перья. Все турки носят с собой ножи, это у них в крови. Мы вот любим в морду, чуть что, а они сзади пыряют, и ноги. Так я к забору прислонился, дрын выломал такой, — он развел руки примерно в мой рост, — и думаю, хрен вы ко мне подойдете. Тут наши пацаны услышали шум, и тоже выбегают…

Что–то мне это напоминало, ах да, первый мой мужчина легко нашел бы с Вальтером общий язык. Уйду ли я когда–нибудь от этого дежа вю?

— На корабле было заняться нечем, так мы затаривались в портах вином, чтобы в баре не платить наценку, и эти девчонки бухали наравне с нами, но почти не пьянели… Со школы они все, как вы, мечтали стать валютными проститутками, хорошо, когда мечты сбываются, да? Светка, красивая, в натуре фотомодель, никому не давала, сколько не пила. Но мы с ней как–то зарулили в казино… Нет, в Баварии они запрещены, поехали в Баден-Баден, а это уже Райнланд-Пфальц, там самое старое казино в Европе, такое навороченное, с картинами на стенах, на потолках, ну, это надо видеть. Она проиграла в одну ночь половину того, что заработала за полгода, слава богу, другую половину домой отослала через «Вестерн Юнион»… Ну и началось, они догнали нас у Магдебурга, подрезали, а мы с Виктором выходим и говорим… У меня в руке балонный ключ, у него «беретта» с двумя патронами в обойме, но те–то не знали… Меня обшмонали полицаи, и ничего, а он до сих пор сидит…