Невеста (СИ)

На следующий день она набросилась на меня и стала душить, когда я задремала на кушетке. Я не без труда оторвала от себя ее худое гибкое тело и приковала наручниками к батарее. Наручники, кстати, были снабжены хитрым замком, который открывался без ключа, если знаешь секрет, и нежной розовой выпушкой. Оксана подарила их мне, однажды посетив секс-шоп, только открытый тогда в Москве, и я специально привезла их из Полесска, где они пылились больше года. Привезла, думая о Мадлен, которую на самом деле звали Машей. В ее внешности отдаленно проступали раскосые восточные черты, но плавность линий, нежный овал лица и пухлые губы могли принадлежать только славянке. Было ли в моих мыслях о новой подруге то, что она может мне заменить Оксану? Честно говоря, да, признаюсь, было, но вначале следовало вернуть ее человечеству, для чего я подготовилась, переговорив тет-а-тет с администратором по имени Влад. Спасибо ему, нам разрешили отпуск сроком на пять дней — был август 97-го, и народ разъехался из Москвы, так что «Медовый носорог» не собирал и половину обычной клиентуры.

— Прости меня за вчерашнее, — Маша выглядела ужасно, но слова ее позволяли считать, что дело идет на поправку.

— Мы же договаривались неделю назад, — сказала я. — Ты еще не присела так плотно, чтобы назад не было дороги. Я не хочу говорить, что у тебя ребенок в Иванове, и что есть много хорошего в жизни, кроме наркоты. Думаю, даже почти уверена, что ничего кайфовее, чем героин, нет и быть не может. Но просто надо понять, что это смерть.

— Давай выпьем тепленького чего–нибудь, — попросила она.

Мы пошли на кухню и заварили крепкий чай. Машу бил озноб, и она куталась в одеяло, а я сидела напротив нее в топике и смотрела в окно, за которым шелестела зеленая листва, и в ней прыгали солнечные зайчики. С весны я успела полюбить этот кунцевский двор, так напоминавший мое детство, потому что из моего полесского окна в теплое время года видна тоже лишь зелень деревьев. Это была первая съемная квартира, в которой я могла воображать, что по-прежнему нахожусь дома, маленькая девочка, которая никуда не уезжала, а просто ждет родителей, сидя у окна.

— Ты еще не жалеешь, что взялась за это? — спросила Маша.

— С чего бы мне жалеть? — привычка Вадика отвечать вопросами плотно въелась в меня. — В крайнем случае, это будет твое поражение. И только немножко мое. Я ведь почему тебя хочу поддержать? — задала я вопрос и сама на него ответила: — Просто в жизни я не встречала такого лживого человека, как ты.

Маша не перебивала меня, но продолжала внимательно смотреть, поджав одну босую ногу. Что–то в ней было теперь птичье, в этой угловатой позе на табуретке, и удивительно было знать, что эта женщина вдруг способна перевоплотиться в «менаду».

— Ты врешь всем вокруг, даже себе самой, — продолжала я, — трудно представить, какой ты была в детстве.

— К чему это тебе?

— Да так, любопытно. Я вот была очень искренним ребенком, всегда рассказывала правду родителям. Не веришь?

— Нет.

— Ну и черт с тобой, — пожала я плечами. — Знаешь, чем отличаются успешные люди от других?

Не дождавшись ответа, я продолжала:

— Тем, что они ставят перед собой цель и уверенно идут к этой цели. А ты изолгалась, не веря никому, и уже перестала верить собственным словам.

— Что это меняет?

— Ничего, если хочешь быстрее подохнуть, — сказала я. — Но если нет, слушай меня и верь мне.

— Да ты кем себя воображаешь? — хрипло рассмеялась Маша.

— Может быть, если мыслить глобально, я и никто, органическая молекула. Но для тебя я — свет в окошке и твоя последняя надежда. Я просто излагаю нынешнюю ситуацию, как она есть. Неделю назад мы договорились, что ты соскакиваешь, и я не тянула тебя за язык. Тогда ты доверилась мне, мы разговаривали как равные, и ты дала обещание соскочить. С тех пор изменилось только то, что химический баланс в твоем организме ухудшился, и ты должна втереться по-новой. Если этого не происходит, ты впадаешь в депрессию, хочешь убить кого–то или сдохнуть самой. Все это очень предсказуемо, потому что ты не первая и не последняя. Девять из десяти обычно ломаются, один выдерживает, и я хочу, чтобы ты стала этой одной.

— На самом деле, не одной, — я немного запуталась и приводила мысли в порядок, — потому что этих единиц тоже миллионы, так что есть выход в конце тоннеля, и хорошо бы сформулировать цель, за которую ты борешься, потому что без цели наркоману выжить невозможно.

— Нет у меня цели, — глухо сказала Маша. — Пусть все катится к дьяволу.

— А ты про модную линию так просто меня нагружала?

— Посмотри на нас! — крикнула Маша. Ее хорошенькое личико исказилось. — Мы просто две жалкие бляди, которые болтают языком на сраной кухоньке. Какая в жопу цель может у нас быть? Какое будущее?

— Такое же, как у любого человека, который молод и здоров. Мы, если хочешь знать, способны очень на многое, если будем вместе.