Невеста (СИ)

Я немного удивилась, когда в числе последних прошел проверку и Сахно — камуфляжные ребята вроде бы грамотно обыскивали всех, и для барыги не было сделано исключения. Некоторых, вызывавших подозрения клиентов, даже раздевали в углу, чтобы прощупать все швы. Особенно доставалось кавказцам — я видела, как двоих грузин, постоянных клиентов, которых я хорошо знала, раздели догола и дали им несколько унизительных пинков. Эти люди занимались импортом вин со своей родины, и вся их оплошность состояла в том, что они пытались объяснить защитникам порядка, кто они такие, вместо того, чтобы покорно стянуть с себя трусы.

В общем, Сахно тоже обыскали, как и большинство, то есть, без медосмотра, и отпустили на все четыре стороны. Я злилась, что не взяла выходной в этот день, и не пошла с Тимуром на выставку, рекламу которой приметила на афише, совершенно не думая о более важных вещах: куда барыга сбросил свой груз, тянущий на хорошую статью.

Только когда зал опустел, и менты занялись на закуску девушками, я увидела в своей раскрытой для осмотра сумочке товар проклятого барыги. У омоновца, стоящего передо мной, зрачки заполнили обе прорези.

— Эй, понятые! — заорал он. — Идите, полюбуйтесь.

— Это не мое, — выдохнула я, представляя, как идут в тартарары все мои мечты и надежды.

— Это мои наркотики, — спокойно сказала Машка. — Соня пошла танцевать, а я испугалась, и переложила это ей в сумочку, пока был вначале переполох.

— А теперь чего одумалась? — спросил милиционер.

— Совестно стало, — сказала Маша.

— Да, тут у нас целое дело! — радостно сказал другой страж закона, подходя к нам. — Преступное сообщество!

Я не видела его лица под маской, но голос был довольный, как будто он только что обезвредил целую дилерскую сеть.

Наркотиков оказалось вполне товарное количество, с ними обошлись бережнее, чем с людьми, запаковав при понятых в большой целлофановый пакет, и запечатав его пломбой с печатью. Мы с Машей, уже переодетые в обычную одежду, были помещены не в подвальную камеру временного содержания, а за загородку для случайных задержанных, или, по-народному, «обезьянник» местного райотдела, и обноновский оперативник поочередно вызывал нас на допрос. Меня выдернули первую, и я оказалась в кабинете, оборудованном новой офисной мебелью и компьютером. В детективах этих лет старательно описывалась нищета служителей закона, и по контрасту подчеркивалась вызывающе крутая обстановка, в которой жили преступники. Я же в очередной раз убедилась, что все это очередная ложь. Без всяких пристрастий, подумайте и вы: неужели милиция была настолько безмозглой, чтобы травиться паленой водкой, или там корячиться на обшарпанных стульях, когда сколько угодно предпринимателей готовы были раскошелиться на спонсорскую помощь, только бы их защитили по-настоящему? То есть, исполнили в отношении их свои прямые обязанности. Ах да, настоящий героический мент просто обязан быть бедным и голодным, ездить на автобусе и терять семью в угоду священному долгу…

Впрочем, перед оперативником, внимательно глядящим на меня, я думала вовсе не об этом, а рассказывала ему подлинную историю, честно встречая недоверчивый взгляд.

— Вы, пожалуйста, проверьте отпечатки на пакетиках, — попросила я под конец. — Если я говорю правду, вы не найдете ни моих, ни Машиных отпечатков, будут только пальцы этого Сахно, которые, я уверена, уже есть у вас в картотеке.

— И на хрена мне это надо? — зевнул опер, что было вполне естественно после трудовой ночи. — У меня есть вы, понятые видели, что находится в сумочке, которую ты признала своей. Дело, в общем–то, можно передавать следователю. А ты предлагаешь его усложнять, добавляя мне лишнюю головную боль.

— То есть, вы хотите сказать, что справедливость для вас вообще ничего не значит?

— Ты знаешь, малявка, сколько тут, передо мной сидело всякой швали? — Он указал на мой стул. — И все они, как один, только и говорили о справедливости, причем наркотики, найденные в их вещах, на голубом глазу объявляли подброшенными.

— Но меня–то проверить легче легкого!

— Это тебе так кажется, — опер закрыл покрасневшие глаза и откинулся в своем кресле. — Даже если ты не врешь, ваш этот Сахно сейчас заляжет на дно. Ух ты! — обноновец широко раскрыл глаза и с чувством продекламировал:

Наркоторговец Джек СахноВ который раз ушел на дно.

Видать, в милиционере пропадал талант стихотворца, и я с трудом подавила желание посоветовать ему поступать в Литературный. Но творческий пыл у моего собеседника уже и так погас. Он вытянул из кармана сигарету, не спеша, закурил и равнодушно сказал:

— В этом случае мы имеем пустышку с неизвестными перспективами, или, попросту говоря, дело зависнет. А с вами, драгоценные путаны, в качестве обвиняемых, оно раскрутится в два счета, что улучшит показатели раскрываемости.

— Спасибо за откровенность, — сказала я, — только ведь мы не знаем цепочки наверх, а, насколько я понимаю, от вас требуется не просто засадить мелкого барыгу, а выяснить, откуда поступает отрава.