Невеста вампира (ЛП)

— Мой ответ «НЕТ», и не важно, какие у тебя там причины, — отрезал вампир.

Но потребность пить из неё, и только из неё, была настолько сильной, что казалась почти не контролируемой.

Сузив глаза, Делайла шагнула к нему.

— Ты пришёл меня убить, а я предложила тебе кровь. Я больше не потерплю подобного отношения к себе, этой необъяснимой ненависти.

Прекрасная позиция.

— Я целился не в тебя, — признался Лайел.

— Лжец.

— Ты всегда подвергаешь сомнению мои заявления именно тогда, когда я говорю правду.

Он всё равно признался бы ей, так или иначе.

Делайле не удалось скрыть удивления, и щёки сами собой окрасились волнительным розовым цветом.

— В кого тогда?

— Не имеет значения. Я этого не сделал.

От отвращения к самому себе он был готов удавиться.

Лицо амазонки озарилось пониманием. Интересно, что именно она поняла, как ей показалось?

— Тебя тут не должно быть, — сказала Делайла. — Шпионить для твоей команды — это просто трусость.

— Перестань. Ты сама мечтаешь только об одном, как бы оказаться на другой стороне острова, и подслушать, о чём сговаривается моя команда. Кроме того, мне нет нужды шпионить, чтобы тебя победить. Я положил тебя на лопатки, помнишь?

Как только эти слова сорвались с его уст, воспоминание о том, как она положила его самого на лопатки, молнией вспыхнуло в памяти. Её ноги, оседлавшие его, её лоно, такое близкое, что нужно было лишь поднять голову, чтобы попробовать её на вкус.

Делайла, очевидно, тоже вспомнила.

Её зрачки расширились, и она вся, не только её очаровательные щёчки, залилась румянцем до самых ключиц. Шагнув ещё ближе к вампиру, она пробежала кончиком языка по губам.

— Остановись, — скомандовал он, хотя и сам чуть сдвинулся ей на встречу. Ох, этот язычок…

— Я не могу, — выдохнула амазонка со стоном.

«Что ты делаешь?» — взмолился разум.

Поступая как трус, каким она его обозвала, Лайел прекратил идти навстречу своей погибели и двинулся на попятный, пока не натолкнулся на дерево.

Но Делайла всё равно приближалась.

— Один из нас может сегодня умереть, — проговорила она хрипло.

— Нас не выберут, — заставил он себя ответить, хотя всего некоторое время назад и сам думал о том же.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

Девушка, наконец, приблизилась и оказалась на расстоянии дыхания. Тепло её тела окутало вампира, проникло внутрь и манило придвинуться ещё ближе. Лайел всегда предпочитал холод — или он так думал раньше. Однако, этот жар поработил его, оплёл паутиной непреодолимого желания, которую только она, казалось, была способна сплести.

Амазонка была такой миниатюрной, едва доставала макушкой до его подбородка. Неожиданный порыв ветра взметнул её синие волосы, и они прилипли к его рубашке и коже, будто какая-то часть девушки сама по себе искала соприкосновения с телом мужчины. Он сглотнул, во рту вдруг стало сухо, и кровь понеслась по жилам с бешеной скоростью.

Прежде чем Лайел смог осознать, что делает, его руки оказались у неё на талии и сжали в своих объятьях. Его когти стали такими острыми, что должны были врезаться ей в кожу, но она не протестовала. Нет, она прислонилась ещё ближе, пока твёрдые вершинки её сосков не потерлись о его рубашку, а ноги не устроились между его ног, лаская его возбуждённую плоть.

Он не мог думать, не хотел думать.

— Я знаю, мы оба сильные и целеустремлённые, мы не позволим этому произойти, — сказал он, пытаясь — «как хорошо, боги, как хорошо» — думать о чём угодно другом, кроме того, как овладеть ею. Взять её. Слышать, как раздаются в ушах крики её наслаждения. Он говорил о смерти, или о том, чтобы заняться с ней любовью? Вампир уже не мог с уверенностью сказать.

— Я хотела тебя, — призналась Делайла. Её веки опустились. — До этого. В Атлантиде. Я сказала себе, что не могу позволить себе этого. Я сказала себе, что это будет не правильно. Я сказала себе, что мне следовало бы держаться от тебя подальше. Но сейчас, я могу думать лишь об одном, о том единственном, о чём буду сожалеть, если умру.

«Оттолкни же её!» — умолял себя Лайел.

— О чём? — он не узнал свой надорванный, хриплый голос.

— Если не познаю твоего поцелуя.

Она не спросила позволения, даже не дала ему возможности ответить. Она просто поднялась на носочки и накрыла его губы своими, врываясь языком ему в рот.

Лайел издал животный стон. Этот жар… этот вкус… это безрассудство…Они наполнили его, поглотили, сразили. Да, что-то внутри него умерло. Или сломалось. Что бы это ни было, что бы ни высвободилось внутри вампира, от этого оцепенение, в котором он насильно держал своё тело, пало, прорвалось невероятными чувственными ощущениями, захлестнувшими его с неистовством зимней бури, сметающей всё на своем пути. Они захватили его … распространились так неудержимо, что их невозможно было контролировать. И он не был уверен, что хотел контролировать их.