Невеста ветра

Над кронами деревьев показалась голова голема, и вскоре он выбрался на берег. При свете дня чудище выглядело скорее странным, чем страшным: оно и в самом деле целиком состояло из переплетенных толстых лоз, а на руках и ногах имело корни, которые врастали в землю, если голем слишком долго стоял без движения. Его широкая спина была покрыта густой листвой, а на голову то и дело опускались птицы, которых ничуть не пугало, что дерево не стоит на месте. Голем остановился и поднял лапу, помогая спуститься своей хозяйке и ее гостье. Эсме бесстрашно ступила на его широкую «ладонь» и вскоре оказалась рядом с Кристобалем, Эрданом и Хагеном. Целительница казалась очень уставшей, что было вполне понятно — события прошедшей ночи изнурили всех путешественников, — но в ее взгляде Эрдану почудилось еще что-то, кроме усталости и удовлетворения от того, что цель долгого странствия достигнута.

Рэй не подошла к ним, осталась стоять возле своего слуги.

Когда хранительница увидела их живыми, ее удивлению не было предела. Эрдан подумал о том, каково ей было: бесчисленные годы в полном одиночестве на острове столь далеком, что и представить сложно… а теперь долгое служение закончилось. «Мы можем забрать тебя с собой», — предложил Кристобаль, но Рэй была непреклонна. «Я останусь, — сказала она. — Мне не нужно другого дома».

«Теперь твое одиночество будет по-настоящему полным, — подумал Эрдан. — Стражи и те ушли в небытие следом за хозяйкой…»

Рэй, должно быть, этого не понимала или не хотела делиться чувствами с чужаками, хотя ее отношение к ним все-таки изменилось. Потому-то, когда Эсме попросила показать ей остров, хранительница согласилась сразу же.

Теперь они вернулись.

— Как ты? — спросил Кристобаль, и девушка с улыбкой ответила: «Все хорошо». Но если даже ее улыбка не сумела обмануть Эрдана, то магус сразу же почувствовал неладное и нахмурился. — Что-то случилось?

— Случилось… — Целительница тяжело вздохнула. — Так ты ничего не понял? — Она обернулась, посмотрела на Эрдана тем самым взглядом, который его испугал. — Вы все не поняли, что произошло со мной этой ночью? Я… мне нужно было поразмыслить… но я не ошиблась, все именно так и случилось…

На мгновение в ее голосе зазвенели слезы, и Эрдан окончательно растерялся.

— Зеркало… — прошептала девушка. — Противоположности…

Двуликая была Эльгой, теперь я это точно знаю, но не могу понять, как стало возможным… — Она замолчала.

— Эсме! — позвал мастер-корабел. — Ты можешь нам все объяснить?

— Конечно, — она оглядела смущенных и растерянных мужчин. — Вы и не могли понять. У Эльги было два лица, потому что ее дар на самом деле… а, это лучше показать. Кто из вас не побоится сильной боли?

Кристобаль молча протянул ладонь. Девушка колебалась лишь одно мгновение, а потом указательным пальцем левой руки провела по его коже от запястья до локтя…

…если свет может быть черным, то именно так засветилась ее изящная кисть.

След от прикосновения тонкого пальца тотчас же побагровел и вздулся цепью волдырей, как будто был оставлен раскаленным добела железным прутом; лицо Кристобаля побелело и вытянулось, но он не издал ни звука и не пошевелился.

Эсме быстро провела над ожогом правой рукой, стирая рану, которую сама же и нанесла, — и сразу вслед за этим разрыдалась.

— Об-боротная сторона… — раздалось сбивчивое бормотание. — Она есть… у всего… Я не знала, не знала! Я не хочу быть… такой!

Оборотная сторона дара Эльги оказалась ужасной. Выходило, что целители могут не только лечить; теперь слова Эсме, сказанные накануне ночью, приобретали совсем другой смысл.

Целитель — отражение мира, полного боли и страдания…

Но в мире есть не только боль — он многогранен и многолик, поэтому тот, кому судьбой предначертано быть зеркалом, не сумеет спрятаться от собственной темной стороны, ведь она есть у всего. На самом деле Эльга исцеляла одной рукой, а другой — убивала, она была живым воплощением безжалостного закона, который будет действовать до самого конца мира.

Творение и разрушение уравновешивают друг друга.

Просто пока в мире больше тьмы, целитель может считать себя светом…

— …тише. — Кристобаль осторожно обнял Эсме. — Не плачь.

Эрдан вспомнил, какой она впервые попала на борт «Невесты ветра» совсем недавно, — испуганный зверек, чья самоотверженность превосходила все мыслимые границы. За короткий срок изменилось слишком многое, и ей бы давно полагалось разрыдаться, потому что такой груз слишком тяжел для этих хрупких плеч.

«Береги ее! — подумал мастер-корабел, надеясь, что капитан его слышит. — Только ты сможешь уберечь ее от всех опасностей, которые обязательно встретятся на вашем пути! Но и сам будь осторожен, не смей ее обидеть, слышишь?!»

— Нам пора возвращаться, — негромко сказал Крейн, и Эсме, с трудом успокоившись, отстранилась. Эрдан вздохнул, закрыл глаза: «Нам пора прощаться…»