Невезучая

– Все в порядке, сеньор Дзанетти, – слегка улыбнувшись, ответила я, переходя при чужих людях на официальное обращение к нему. При чем тут мое самочувствие, когда решаются деловые вопросы. Меня ведь для этого наняли и платят, за то, что терплю неудобства.

– Как, интересно, у итальянки русское имя, – произнес Михайлов, бросая оценивающие взгляды на меня. – Или у вас русские корни?

– Русские, – коротко ответила я ему, не желая вступать в продолжительный разговор с ним.

– С какой стороны? – продолжал любопытствовать он, не поняв, или притворяясь, что не замечает моего не желания делиться с ним о себе. – А я, увидев Вас и услышав, как Вы говорите по-русски, удивился. Итальянки, сколько не учи наши языки, не могут так разговаривать чисто на нем, да и по телосложению не бывают такими стройными, – сделал он мне комплимент, – вот оказывается в чем дело-то, в русских корнях. Я горжусь, что наши девушки намного лучше остальных в мире. Вот Вы слышали наверно в Италии про нашу Оксану Федорову, ведь, сколько стран за пояс заткнула…

– Я знаю, – некорректно прервала его, а он в свою очередь меня.

– Вы можете переводить сеньору Фабио мои слова, в них ничего предосудительного нет. Иначе он подумает, что я пытаюсь ухлестнуть за Вами. Хотя Вы этого стоите, – пройдясь взглядом по мне, сардонически улыбнулся он, становясь похожим на хищника. – Пусть тоже поймет с какой нацией связался, с самой лучшей.

Я не сдержавшись, рассмеялась над его хвалебной речью в адрес России, и перевела все, что он говорил Фабио, и добавила от себя, что не собираюсь исправлять его недоразумения по поводу моей национальности. Фабио улыбнулся, и заговорщически подмигнул мне, видно тоже находя все это немного смешным.

– Вот, вот, сеньор Дзанетти, русские всегда держали первенство во всем в мире, – услышав на итальянском произнесенное слово «национальность», снова стал говорить Михайлов, – вот только кроме производства вина. Таких вин, как ваши итальянские, ни наши молдаване, ни кубанцы не могут производить, – вздохнул он.

– Тогда мне незачем было бы ездить в Россию, – улыбнулся Фабио, – и Вам, Ольга, работы не было.

– Что он сказал? – поинтересовался Михайлов.

– Тогда мы стались бы без работы – коротко перевела я ему.

– Верно подмечено, – рассмеялся он, и пригласил нас сесть в автомобиль.

Это была моя первая работа переводчиком среди ценителей вин. Потом будет столько, что я не всегда буду помнить те или иные моменты встречи с заказчикам. Но эту я хорошо запомнила, как и ту, когда являлась переводчиком у Олега.

Мое присутствие, как я подметила, не осталось незамеченным. Начиная с охранников этого Михайлова, и заканчивая им самим, их взгляды постоянно наблюдали за мной, и как я поняла, оценивали. Ведь для них я была итальянкой русского происхождения.

После заключения сделки и подписания договора на поставку вин всех пяти сортов, Михайлов предложил вечером встретиться и отметить такое событие.

– Я очень доволен, сеньор Дзанетти, нашим с вами сотрудничеством. Ваши вина пользуются спросом у моих постоянных клиентов, знающих толк в вине. Поэтому надеюсь, что и в следующем году Вы продлите договор с нами.

– Все зависит от Вас, сеньор Михайлов. Денежные расчеты в срок – очень веский аргумент для продолжения сотрудничества.

– Ну, это за мной не заржавеет, – воскликнул Михайлов от души, – я человек слова.

Я, улыбаясь, перевела фразу Михайлова слово в слово, и Фабио с удивлением посмотрел на меня, потом на ресторатора.

– При чем тут железо, Ольга? – спросил он.

– Это оборот, сеньор Дзанетти, – рассмеялась я.

– Значит, я должен понять, что его слово железное?

– Выходит так.

– О чем, Вы, Ольга? – не выдержав неизвестности разговора между нами, спросил Михайлов.

– Перевожу Ваш сленг, Кирилл Николаевич, – пояснила я.

Он рассмеялся.

– Постараюсь в последующем следить за своим базаром, – сказал он, и еще сильнее засмеялся, заметив свой новый прокол.

Мы с Фабио присоединились к его смеху, после того, как я перевела его фразу дословно.

При встречах с русскими такие обороты речи были почти всегда, и из-за них то и терялся Фабио, когда с ним работал переводчик-итальянец. Потом, когда мы с ним ехали долгие часы в дороге и разговаривали на свободные темы, он как-то предложил завести тетрадь с оборотами. Он потом ее всегда брал с собой, когда ехал в Россию или встречался с русскими в Италии. Она довольно-таки быстро стала пополняться. Один раз я поинтересовалась, почему его это так привлекает, этим обычно, мол, занимаются филологи. Он ответил, что его мать была учительницей итальянского языка и, видно передались ему немного заинтересованность в изучении языков.