Невиданные чудеса Дивнозёрья

На вечерней заре диво дивное может случиться:Из чащобы лесной белоснежная выйдет волчица.Разбежавшись, взлетит под восторженный вой волчьих песен —У неё на спине едет рыжий улыбчивый месяц.Он пока ещё юн и не знает дороги к рассвету,А волчица спешит, потому что кончается лето.Ей так нужно успеть, сделав круг над верхушками сосен,Отнести седока в час урочный на станцию Осень.

Месяц шепчет:«Скажи, я смогу до того, как состарюсь,Принести в этот мир безмятежность, удачу и радость?Я покончить хочу со страданием, войнами, злобой…» Отвечает она:«Вряд ли, друг. Но ты всё же попробуй.Или просто сияй до тех пор, пока весь не исчезнешь,И надежду дари, чтобы мрак расступился кромешный.На крутом вираже не свались — и достаточно будет.Остальное потом без тебя сами сделают люди».

Удивляется месяц:«Но люди слабы и бескрылы.Разве могут они сделать то, что и нам не под силу?Чем утешится тот, кто напрасно сражался и сгинул?»«Он потом, как и ты, в новолунье мне сядет на спину,Чтоб светить каждый день в зной и слякоть, в любую погоду,Для других смельчаков разжигая огонь путеводный.Не бывает дорог, рубежей и историй напрасных —

И, наверное, в этом и есть настоящее счастье».

Песня закончилась, но Таисья ещё некоторое время молчала, боясь нарушить тишину. Впервые за многие дни на душе стало светло и спокойно. Теперь она знала, что в тёмном углу никто не прячется, а буря — это просто буря. Пусть себе громыхает.

— Мне кажется, я слышала эту песню прежде, — наконец прошептала она. — Вот только слова подзабыла, а теперь вдруг вспомнила. Разве может так быть, чтобы одни и те же песни в разных мирах пелись?

— Конечно, может. Песни — они как птицы, летают везде, и никакие границы им неведомы. Запомни, родная: смел не тот, кто ничего не боится, а тот, кто сражается со страхами и побеждает их. Когда-нибудь в час невзгод и ты для меня споёшь, чтобы подбодрить и утешить.

— Обязательно. И дочке нашей теперь тоже петь буду. Ты только береги себя, Радосвет. И пусть эта война поскорее закончится.

Таисья подтянула одеяло так, чтобы накрыть их обоих. Ей казалось, что в этом коконе её любимый будет под защитой. И ничего с ним не случится. Она не позволит! Ведьма она или кто?

Радосвет сплёл её пальцы со своими.

— Ни одна война не может длиться вечно, кроме той, что внутри нас самих. Но знай: что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой, даже когда далеко.

Таисья обняла его в ответ крепко-крепко:

— Знаю, родной. И я тоже. Ведь мы с тобой друг другу не просто жених и невеста, но ещё и самое верное заклинание от страха.

Не для тебя цветочек рос

Каждый год на Ивана Купалу Таисья ходила в лес искать цветок папоротника — тот, что по поверью, исполняет самые заветные желания. Вся деревня над ней смеялась: мол, глупая баба, самой за тридцать уже — а ума как у малолетки! Ну кто же в таком возрасте в сказки верит? Ладно еще, когда девчонкой была, в короткой юбчонке по лесам скакала, как коза, — в юности-то всем чудес подавай. Но теперь-то чего? Пора бы уже оставить эти глупости!

Так ей мать говорила, но Таисья ее не слушала, отмахивалась. Вот отцу, может, не посмела бы перечить, но тот рано умер, поэтому не увидел ее «позора». Таисья ведь девчоночку родила без мужа — ох, тогда все Дивнозёрье перемывало ей косточки. Все гадали: кто ж папка-то? Может, Федька, соседский шалопай? Или заезжий парень из города?

Таисья на все вопросы только отмалчивалась, а когда начинали слишком доставать — огрызалась и убегала в лес — успокоиться, травки пособирать. За то и прослыла ведьмой.

— Ох, Тасенька, в кого же ты у меня такая непутевая? — Мать повторяла это каждый день. — И доньку такую же непутевую родила. Отмахивается от бабки, в город убежать хочет, будто бы там ей медом намазано. Ты-то у меня в город не собираешься, а?

— Что ты, мам, — отзывалась Таисья. — Мне и тут хорошо.