Невидимка из Салема

Мы с Сэм познакомились на вечеринке в квартире на Нюторгсгатан. Я только приступил к работе под начальством Левина в Городской полиции и пошел на эту встречу, только чтобы снова увидеть старых друзей, с которыми потерял связь. Это было необходимо, хоть я чувствовал некоторую бессмысленность происходящего. Сэм была там по той же причине. Лето окрасило ее кожу загаром, а отдельные пряди волос были высветлены. Массивная графитовая заколка держала на затылке небрежный конский хвост, и из него свободно выбивались волнистые локоны. На плечах виднелись татуировки с черными, пронзительно-голубыми и серо-стальными линиями. Она одиноко стояла с напитком молочного цвета в руках, а ее взгляд выдавал смертельную скуку и желание сбежать восвояси.

Чуть позднее Сэм подошла ко мне на кухне, где я смешивал для себя коктейль, и мы начали болтать – алкоголь все-таки возымел на нее положительный эффект. Она раскрылась как удивительно легкий собеседник. Могла внимательно и сосредоточенно слушать, но одновременно с этим не занимала пассивную и отстраненную позицию в разговоре. И поныне Сэм – мой самый лучший товарищ. Она всегда умела видеть во мне только лучшее.

К несчастью, и худшее тоже.

– У меня тату-студия, – сказала она. – На Коксгатан.

– Коксгатан, – повторил я и допил свой коктейль.

– Мне нужно сейчас туда.

– Сейчас? Тебе сейчас нужно на работу?

Было далеко за полночь.

– Я забыла там ключи от дома, – пробормотала она. – У меня ключи от работы и от дома на разных связках.

– Как… непрактично.

Я тоже бормотал, совершенно непроизвольно.

В ту ночь у нас случился секс в студии, на ее большом, коричневом диване для ожидающих клиентов. Брюки были спущены до лодыжек, одной рукой я держал ее за грудь, а второй крепко обнимал за бедра. Мое лицо в ее волосах, запах спрея для волос и татуировочной краски, ее ногти на моей коже, ощущения давно забытых чувств…

Спустя две недели мы стали встречаться. Вопрос задала Сэм, и я рассмеялся этому детскому и наивному подтверждению. Скоро мы делили все поровну, за исключением квартиры. Мы редко когда проводили ночи друг без друга. Чаще оставались дома и смотрели фильмы или ужасные сериалы. Выходили и обедали, ходили в кино, долго гуляли вдоль набережной Сёдер Мэларстранд. Занимались любовью утром, в обед и вечером. В кровати, в душе, на полу, на кухонном столе, в студии Сэм, в туалете кинотеатра «Сергельбиограф», в лифте Катаринахиссен[13], посреди ночи у колючей проволоки вдоль шоссе Монтелиусвэген, одновременно обозревая весь Стокгольм под нами. Спустя несколько месяцев мы поменяли ключи, и я въехал в ее квартиру в Сёдермальме, а свою на Чапмансагатан сдал в аренду.

Сэм узнала, что я полицейский, спустя неделю после нашего знакомства. Я боялся ей говорить, думая, что она тут же сбежит. На самом деле, по ее версии, она с самого начала подозревала это. Я должен был это почувствовать. Я же утверждал, что я продавец, и ничего лучше не придумал. Потом это казалось просто смешным.

Сэм обитала на пограничье с низшими слоями общества. Опасные мужчины ценят отличные татуировки, а у Сэм это ловко получалось. Мастер тату в этом мире ценился как хороший парикмахер, и благодаря профессии она знала все о своих клиентах. Сэм не имела ничего против этих людей, но сама держалась несколько поодаль. У нас у обоих были свои границы, и я думаю, это стало одной из причин, почему нас притянуло друг к другу.

А потом она забеременела. Сначала мы сомневались, но потом решили оставить ребенка. Купили кольца, но не для помолвки, а для обеспечения нашему ребенку достойного будущего. Так начались самые счастливые семь месяцев в моей жизни. Мы ждали мальчика и решили назвать его Виктором, в честь дедушки Сэм.

Как-то вечером мы возвращались на машине с одной тусовки. Сэм была за рулем, а я рядом, из радио доносилось «If i had a chance i´d ask the world to dance»[14]. Была зима, и в машине впереди нас в крови шофера было такое количество промилле, что он, по идее, должен был быть без сознания.

А потом случилось то, что заставило Сэм резко вдохнуть и выкрутить руль. Я до сих пор не помню, что это было такое. Дорога была скользкая и вся в ледяных наносах. Мир перевернулся вместе с нашей машиной. Наступила чернота, а потом я открыл глаза и увидел ясное звездное небо. Я лежал на носилках, а голова взрывалась. Каждый вздох отдавался болью в верхней части тела, как будто туда вонзали иголки. Я сломал четыре ребра. В следующий раз я проснулся от яркого белого света в больнице Сёдершукхюс. Я спросил о Сэм, и мне ответили, что она еще в операционной. Ее жизнь была в безопасности, врачи пытались спасти Виктора.

Но у них не получилось. Сэм потеряла слишком много крови, а Виктор получил множественные внутренние кровотечения. Это я выяснил, пока Сэм еще лежала под наблюдением. Я помню, каким резким казался тогда свет, комната – холодной, и как на столе рядом со мною стоял маленький шведский сине-желтый флаг на деревянной палочке.