Невидимые женщины. Почему мы живем в мире, удобном только для мужчин. Неравноправие, основанное на данных

В 1960 г. медики начали назначать беременным женщинам, страдавшим по утрам от тошноты, талидомид – препарат, который в качестве легкого седативного средства во многих странах применялся еще с конца 1950-х гг., продавался без рецепта и считался вполне безопасным, потому что его разработчики «не смогли определить дозу, достаточно высокую, чтобы убить крысу»[826]. Талидомид не убивал крыс, но зато негативно влиял на развитие плода (о чем на самом деле производители знали уже в 1959 г.)[827]. В 1962 г. продажи препарата были прекращены, но к этому времени во всем мире уже родились 10 000 детей, страдающих от заболеваний, вызванных его употреблением их матерями во время беременности[828]. Вскоре после скандала, в 1977 г., Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) запретило участие женщин детородного возраста в клинических испытаниях лекарственных препаратов. Эта мера ни у кого не вызвала возражений

[829] – как и «мужской перекос», теперь официально закрепленный в процедуре медицинских исследований.

Многие и сегодня не ставят под сомнение «мужскую» норму. Некоторые исследователи продолжают настаивать на том, что биологический пол не имеет значения, несмотря на все доказательства обратного. Одна исследовательница, занимающаяся проблемами организации здравоохранения, признается, что получила следующие ответы на две свои заявки на гранты: «Мне бы хотелось, чтобы вы перестали отвлекаться на все эти половые различия и занялись наукой» и «Я работаю в этой области 20 лет, и, поверьте, все эти [биологические различия] не имеют значения»[830]. Так реагируют отнюдь не только анонимные рецензенты. В 2014 г. автор публицистической статьи в журнале Scientific American писал, что включение в эксперименты представителей обоих полов – напрасная трата денег[831]

, а в 2015 г. авторы колонки в Proceedings of the National Academy of Science («Журнал Национальной академии наук США») уверяли, что «учет половых различий в ходе доклинических исследований не решает проблему неравенства мужчин и женщин в области здравоохранения»[832].

Если одни исследователи отрицают значение половых различий, то некоторые другие, признавая важность учета биологического пола, тем не менее тоже выступают против включения женщин в число участников медицинских исследований, мотивируя это отсутствием сопоставимых данных за прошлые годы. По их мнению, если данные не собирались ранее, участие женщин в исследованиях нежелательно (еще одна щепотка соли на наши раны!)[833]. Они утверждают, что женский организм (как и организм самок животных) слишком сложен и слишком изменчив

[834], – словом, его изучение обходится слишком дорого. Учет половых и гендерных различий будет «слишком обременительным», полагают они[835]. В таких исследованиях будет «слишком много гендера»[836], и на этом основании (то есть «для простоты») считают возможным проводить исследования без участия женщин[837]

. На это можно возразить, что недавние исследования на мышах продемонстрировали более значительный разброс показателей по ряду маркеров у самцов, чем у самок[838]. Так кто же слишком сложен для исследований?

Помимо утверждений о том, что женский организм с его изменчивостью и «нетипичными» гормонами не самый удобный объект исследований, некоторые ученые оправдывают свое нежелание включать женщин в число участников клинических испытаний организационными трудностями. Отчасти они правы: из-за семейных обязанностей у женщин меньше свободного времени, чем у мужчин, и им труднее прийти в медицинское учреждение в часы, когда, например, нужно везти детей в школу. Однако это говорит не столько о том, что женщин не стоит включать в число участников испытаний, сколько о необходимости менять график испытаний с учетом женского распорядка дня. Так или иначе, найти женщин можно, было бы желание. Обзоры испытаний медицинской аппаратуры, предписываемых FDA, показывают, что доля женщин в общей численности участников испытаний устройств для эндоваскулярного лечения окклюзионных расстройств (используемых, в частности, при нарушениях работы кровеносных сосудов, соединяющих мать с плодом) составляет лишь 18 %[839], а в численности участников испытаний коронарных стентов (которые, кстати, приживаются у женщин хуже, чем у мужчин) – только 32 %[840]. В то же время для испытаний методов коррекции морщин на лице и стоматологических устройств этот показатель достигает, соответственно, 90 и 92 %.