Невидимый мозг. Как мы связаны со Вселенной и что нас ждет после смерти

Первые представители такого типа дуализма пытались прибегать к Богу, чтобы разобраться с проблемой, поставленной Декартом. Естественно, ни шишковидная железа, ни животные духи не могли считаться решением. И они оставили его Богу. Разум и тело не могут взаимодействовать посредством какой-либо известной нам субстанции, но попытки повлиять мыслью на тело и наоборот представляют собой ценные моменты, «оказию» для Бога, чтобы вмешаться напрямую. Так и происходит влияние физической субстанции на ментальную и наоборот.

Арнольд Гейлинкс (1624–1669), Луи де Лафорж (1632–1666), Жеро де Кордемуа (1626–1684) и Джоанн Клобера (1622–1665) были первыми, кто принял точку зрения, известную как окказионализм[192]. Но лишь Николя Мальбранш дал ей более конкретное выражение. В своей книге «Беседы о метафизике и религии», написанной в форме диалога между Теодором (который представляет Мальбранша) и Ариосто, нападающим на него с вопросами, он пытается решить старую дилемму, прибегая к теории естественных причин. Действие, которое разум оказывает на тело, а тело на разум, – это удобный случай, которым пользуется Бог, чтобы по своей воле проявить таинственное влияние этих двух субстанций. Человеческое существо является лишь безмолвным зрителем, неспособным осуществить никакое видимое действие в обитаемой им среде: ни произнести простое слово, ни пошевелить конечностью. Здесь нам на помощь и приходит Господь, становясь тем мотором, который по его воле запускает столь желанное движение. Стремления разума и тела взаимны и одновременны.

Взаимодействие «разум—тело», по версии психофизического параллелизма, обретает новую силу с появлением на сцене немецкого философа Готфрида Лейбница. Рожденный в Лейпциге в 1646 году, Лейбниц считается одним из самых важных представителей эпохи Просвещения. Он стал знаменит тем, что изобрел исчисление бесконечно малых почти одновременно с Исааком Ньютоном. Среди его философских трудов выделяется «Монадология» (1720), «Рассуждение о метафизике» (1686) и «Новые опыты о человеческом разумении» (1765) (последняя книга вышла уже после его смерти). В своих произведениях Лейбниц вводит понятие предустановленной гармонии. Давайте посмотрим, что она из себя представляет.

Лейбниц видел ее как идеальное соответствие между монадами[193]. Они не имеют ни окон, ни отверстий, через которые что-либо могло бы войти или выйти. Как же тогда объяснить, что бесконечное множество монад способно действовать, прекрасно согласуясь между собой? Ученый прибегает к концепции предустановленной гармонии: монады существуют в гармонии, установленной Богом с самого начала времен. Нет никакой субстанции-посредника, есть идеальная связь. Чтобы лучше объяснить свою мысль, Лейбниц приводит пример двух маятниковых часовых механизмов, находящихся в полной синхронии. Для ее достижения часы были изготовлены так, чтобы их можно было привести в совершенное соответствие между собой. Лишь это гарантирует достижение гармонии. Источник этой синхронии – Бог. Он единственный истинный посредник между вещами. В «Монадологии» мы находим пояснение:

Души действуют согласно законам конечных причин, посредством стремлений, целей и средств. Тела действуют по законам причин действующих (производящих), или движений. И оба царства – причин действующих и причин конечных – гармонируют между собой.

Тела действуют так, как будто бы (предлагая невозможное) вовсе не было душ, а души действуют так, как будто бы не было никаких тел; вместе с тем оба действуют так, как будто бы одно влияет на другое[194]

.

Запутанность

Похоже, в последние годы появилась новая версия окказионализма Мальбранша и теории предустановленной гармонии Лейбница. Она не прибегает к идее Бога для объяснения связи между двумя взаимодействующими материальными частицами, находящимися на расстоянии миллионов световых лет друг от друга. Однако так называемая квантовая запутанность знакомит нас с элементом почти мистическим, который сразу напоминает нам об этих двух вариантах психофизического параллелизма. Во введении к книге «Запутанность» физик Амир Ацель, профессор Университета Бентли в Уолтхэме, штат Массачусетс, пишет: