Невидимый заговор против человечества

Р. Это будет для него невозможным. Экспансия и вооружение Германии будут продолжаться. Когда Сталин увидит перед собой эту гигантскую угрозу… то, что же он станет делать? Это будет продиктовано ему своим собственным инстинктом самосохранения.

К. Похоже на то, что события должны реализоваться только по указке, намеченной “Ими”.

Р. Я уже говорил вам, что я не знаю, кто входит в состав “Их”, но имею заверение от лица, которое должно было знать “Их”.

К.

От кого же?

Р. От Троцкого. От Троцкого я знаю только то, что один из “Них” был Вальтер Ратенау, известный по Раппалю. Вы видите последнего из “Них”, занимающего политический и общественный пост, ибо это он разрывает экономическую блокаду СССР. Несмотря на то, что он был одним из самых крупных миллионеров; разумеется, им был и Лионель Ротшильд. С уверенностью могу назвать только эти имена. Конечно, я могу назвать еще больше лиц, деятельность и персональность каковых и определяют как целиком совпадающую с “Ними”, но я не могу подтвердить, чем командуют или же кому подчиняются эти люди.

К. Назовите мне нескольких.

Р. Как учреждение — банк “Кун, Лоэб и К^о

” с Уолл–стрит, к этому банку принадлежат семьи: Шифф, Варбург, Леб и Кун; я говорю семьи, чтобы указать разные имена, ибо все они связаны между собой браками; затем Барух, Франкфуртер, Альтшуль, Кохем, Биньямин, Штраус, Штейнхарт, Блюм, Розенжан, Липман, Леман, Дрейфус, Ламонт, Ротшильд, Лож, Мендель, Моргентау, Эзекиель, Лазский. Я думаю, что уже достаточно имен; если я напрягу свою память, то, может быть, припомню еще, но я повторяю, что я не знаю, кто из них может быть одним из “Них”, и я даже не могу утверждать, что обязательно кто-нибудь из них туда входит; я хочу избежать всякой ответственности. Но я определенно думаю, что любое из перечисленных мною лиц, даже не принадлежащий к “Ним”, всегда сможет довести до “Них” какое-либо предложение существенного характера. Разумеется, независимо от того, угадано лицо или нет, нельзя ожидать непосредственного ответа. Ответ будет дан фактами. Это неизменная тактика, которую они предпочитают и с которой заставляют считаться. Например, если вы решитесь начать дипломатические хлопоты, то вам не нужно пользоваться способом личного обращения к “Ним”; надо ограничиться высказыванием размышлений, изложением какой-нибудь рациональной гипотезы, зависящей от определенных неизвестных. Затем остается только ждать.

К. Вы понимаете, что в моем распоряжении не имеется сейчас картотеки, чтобы установить всех упомянутых вами лиц; я предполагаю, что они находятся, вероятно, где-то очень далеко. Где?

Р. Большинство в Соединенных Штатах.

К. Поймите, что если бы мы решили хлопотать, то пришлось бы потратить на это много времени. А дело срочное, и срочное не для нас, а для вас, Раковский.

Р.

Для меня?

К. Да, для вас, помните, что ваш процесс будет очень скоро назначен для слушания. Я не знаю, но думаю, что не будет рискованным предположить, что в том случае, если все, что здесь обсуждалось, заинтересует Кремль, то оно должно заинтересовать его прежде, чем вы предстанете перед трибуналом; это было бы для вас делом решающим. Я думаю, что в ваших личных интересах вы должны предложить нам что-нибудь более быстрое. Самое главное — это добиться доказательства того, что вы сказали правду, и добиться не за срок в несколько недель, а за срок в несколько дней. Я думаю, что если это вам удастся, то я почти что мог бы дать вам относительно большие заверения в возможности спасти свою жизнь… В противном случае я не отвечаю ни за что.

Р. В конце концов — я отважусь. Не знаете ли вы, находится ли сейчас в Москве Дэвис? Да, посланник Соединенных Штатов.

К. Думаю, что да; должен был вернуться.

Р.

Только исключительный случай дает мне право, как я думаю, вопреки правилам, воспользоваться официальным посредником.

К. Значит, мы можем думать, что американское правительство находится позади всего этого…

Р. Позади — нет, но под этим.

К. Рузвельт?

Р. Что я знаю? Я могу только делать выводы. Вами все время владеет мания политического шпионажа. Я бы мог сфабриковать для того, чтобы доставить вам удовольствие, целую историю; у меня более чем достаточно воображения, дат и правдивых фактов для того, чтобы предать ей видимость правды, граничащей с очевидностью. Но разве не более очевидны общественные факты? И дополните своим воображением остальное, если вам нравится. Смотрите сами. Припомните утро двадцать четвертого октября 1929 г. Придет время, когда этот день будет для истории