Невиновные

— Вы обратились к нам по чьей-нибудь рекомендации? Моя дочь Вообще не склонна пускать жильцов... Но если бы речь шла о чьей-то рекомендации...

— Мы уже встречались с вашей дочерью,— сказал А. уклончиво.

— Вот как? — В голосе баронессы послышалось некоторое беспокойство. Вы с нею уже говорили?.. Мы живем очень замкнуто; можно сказать —уединенно.

— Я так и понял, — сказал А.— И, конечно же, постараюсь не нарушать ваш привычный уклад.

— Дочка опасается, как бы не потревожить мой покой, она чересчур опекает меня; не такая уж я старуха.

На свете нет стариков. Годы прошлись по лицу и телу баронессы; но, не ведая времени, ее «я» возглашало: я не старуха. И память хранит былое вне времени. Быстро вечерело. Но как бы вне времени стоят в комнате вещи и стены, цветут и увядают герани, зимою их унесут с балкона и уберут в помещение; нисходит на человека сон, человек идет по комнатам своего жилища, подходит к своей постели, проходит по обители своего сна, но промежутки от сна до сна его «я» проживает неизменчиво, влекомое течениями и линиями, которые протянулись через площадь, через сквер,— линиями, которые хотя и привязаны к бытию, но устремлены в радужный небосвод.

Промолвила баронесса:

— После смерт и моего мужа мы живем одиноко.

А. в ответ:

— В вашем доме царит мир, баронесса.

Как ни странно, баронесса словно бы покачала головой. Но, может быть, это было только старческое дрожание. Ибо, не дав прямого ответа, она с усилием встала с кресла, и А. даже подумал было, что их беседа на этом закончилась, однако не успел он еще приступить к прощальным словам, как она сказала:

— Не мешает по крайней мере показать вам комнаты.

И, опираясь на свою шаткую трость, она пошла к двери, позвонила там в звоночек, устроенный сбоку от дверного косяка, и, показывая дорогу, вышла в прихожую, а уж там к ним присоединилась старуха горничная; и, проведя гостя через темное, довольно вытянутое помещение, обе женщины впустили его в сумеречную комнату, где темные вещи чернели на фоне белой стены. И, словно бы в ожидании гостя, там на покрытом веселенькой кретоновой скатертью столе уже стояла ваза со свежими васильками и маками.

— Дочка всегда следит, чтобы были цветы,— сказала баронесса и затем распорядилась: — Отвори окно, Церлина.

Старая Церлина исполнила приказание, и в комнату пахнуло ласковым садовым воздухом.

— Эта комната у нас всегда служила для гостей,—сказала баронесса.— Там, рядом, — спальня.

И тут старушка Церлина с таким видом, словно она жениха привела в невестину спальню, неслышно, как тень, зашмыгнула в дверь соседней комнаты и скрюченной от ревматизма рукой как бы исподтишка поманила за собой гостя войти и полюбоваться кроватью, на которую уже и указывала ему пальцем.

Баронесса осталась в первой комнате и оттуда окликнула служанку:

— Церлина! А как шкаф-то, очистила? Хорошенько вытерла?

— Да, сударыня. И шкаф очистила, и на кровать уже все свежее постелила.

И с этими словами она раскрыла дверцы шкафа, провела ладонью по одной из полок, чтобы вместе с нею А. сам мог убедиться, что внутри все сверкает чистотой.

— Ни пылиночки,— промолвила она, разглядывая свою ладонь.

— Не забудь проветрить спальню!

— Я уж и так проветриваю, сударыня,— отозвалась Церлина и сама продолжила беседу: — Я и воды налила в оба кувшина.

— Что же,—сказала баронесса, очевидно скуповатая на похвалу,—налила и ладно. А вечером все-таки сменить воду не мешает.

— Вечером я тепленькой принесу,— так и козырнула служанка, чтобы перещеголять свою госпожу.

Под эти разговоры А. отошел к окну подышать ласковым воздухом сада. Еще стояли сумерки, но в одной из комнат нижнего этажа уже загорелась лампочка, и на цветочные грядки легла полоска света, придавая призрачный вид многоцветью роз и превращая их листья в лакированную жесть. Но подальше от дома — в глубине сада, там, где стояли белые скамеечки, — еще царили естественные дневные краски, немного приглушенные сумерками, и гвоздики, густо посаженные по бокам главной дорожки, склонялись над нею своими матовыми, иссиня-зелеными стебельками.

Как ни хорош был безмятежный покой, источаемый садом, но он исподволь отвлекал гостя от его первоначального намерения. А. почувствовал это и сделал слабую попытку поправить дело.

— У меня, собственно говоря, были виды на комнату с окнами на улицу.

— А какое тут по утрам бывает солнышко! —сказала на эго старая Церлина и в ответ на его соглашающуюся улыбку добавила тихо, так, чтобы не услышала из соседней комнаты ее госпожа: — Вот и сынок у нас есть.

А. с удовольствием посмеялся бы над ее словами, но, оказывается, не смог. Он вернулся в первую комнату, где все еще стояла, опираясь на палку, баронесса. Можно было подумать, будто между этими женщинами подспудно существует неразрывная мысленная связь, даже когда они что-то утаивают друг от друга, ибо баронесса вдруг спросила:

— Кстати, сколько вам лет, господин А.?

— Да уж четвертый десяток пошел.