Невиновные под следствием

Дмитрий Медведев в интервью трем российским каналам 24 декабря 2009 г.: «Мы должны понимать, что, например, за некоторые виды экономических преступлений, преступлений, связанных с налоговыми действиями, вовсе не обязательно на стадии предварительного следствия людей сразу же законопачивать в тюрьму, тем более что потом их приходится выпускать» [8].

Александр Бастрыкин, на тот момент руководитель Следственного комитета при прокуратуре РФ, в интервью «Российской газете» 26 января 2010 г.: «Один из факторов, способствующих злоупотреблениям, – это несовершенство уголовного закона. Именно пробелы в законе оставляют большой простор для нарушений или просто субъективного усмотрения того, кто применяет этот закон. Приведу пример: из-за отсутствия в Уголовном кодексе специальных норм бóльшая часть преступлений в сфере предпринимательской деятельности квалифицируется по статье 159 УК РФ. Эта популярная статья предусматривает ответственность за мошенничество. Состав данного преступления включает в себя такой оценочный и, скажем откровенно, абстрактный признак, как обман или злоупотребление доверием. При желании "злоупотребление доверием" можно разглядеть во многих действиях» [9].

Много говорилось на встрече и о том, что уголовные дела в отношении предпринимателей следовало бы возбуждать исключительно по заявлениям потерпевших, и о необходимости дать бизнесу четкий сигнал: быть коммерсантом в России безопасно.

Интересно, что сам Дмитрий Медведев идею разделения статьи не поддержал, предположив, что подобная мера может привести к обратному результату и увеличить количество привлекаемых к ответственности. Надо признать, что это был верный прогноз, вероятно единственный таковой на заседании.

Также Дмитрий Медведев сказал на той встрече об уехавших бизнесменах: «Они вернутся, если создадим нормальные условия для работы».

Но они не вернулись.

Дифференциация состава мошенничества стала тогда модным трендом. Влиться в мейнстрим попытались многие. Уже в мае 2012 г. Верховный суд подготовил и направил в Государственную думу законопроект с предложением ввести особенные составы мошенничества, всего пять: мошенничество в сфере кредитования, мошенничество при получении денежных выплат, мошенничество с платежными картами, мошенничество при осуществлении инвестиционной деятельности, мошенничество в сфере компьютерной информации.

Законопроект оказался крайне туманен в том, что касалось его целей и перспектив. Верховный суд не предложил ни сузить границы преступных деяний, ни расширить их, а лишь отдельно выделить в Уголовном кодексе несколько диспозиций, которые охватывались бы статьей 159 УК. Более или менее разумным представлялся тезис из пояснительной записки, подготовленной Верховным судом, о том, что конкретизация составов мошенничества снизит число ошибок и злоупотреблений во время возбуждения уголовных дел о мошенничестве, будет способствовать повышению качества работы по выявлению и расследованию таких преступлений, правильной квалификации содеянного органами предварительного расследования и судом, более четкому отграничению уголовно наказуемых деяний от гражданско-правовых отношений.

Но и этот тезис, по мнению скептично настроенных экспертов, упирался в правоприменение, формируемое низовыми звеньями следственных и оперативных структур (и неизменно поддерживаемое судами в приговорах), которые ориентированы на общеуголовное мошенничество как на тяжкий состав, по которому можно принимать меры процессуального принуждения, обыскивать и применять жесткие меры пресечения. Законопроектом же такие преступления предполагались как максимум средней тяжести, по которым срок лишения свободы не мог превысить пяти лет.