Невиновный клиент

Я услышал сиплый звук выходящего воздуха из раны в грудной клетке, исходящий от раненого, лежащего на животе в канаве. Его левая рука была оторвана и валялась в метре от него. Я толкнул его в ребра ногой и перевернул. Он плюхнулся на спину, и я обнаружил, что смотрю в окровавленное лицо ребенка. Ему было где-то шестнадцать, и он был похож на меня.

Я начал кричать.

25 июля

1:00

Джерри Берд обнаружил меня лежащим под дождем. Джерри служил охранником Администрации по делам ветеранов, а также сам являлся ветераном. Я знал его около пятнадцати лет. Его жена училась в той же школе, что и я, а сын играл в бейсбол с Джеком. У нас было много общего, и за эти годы мы много раз хорошо проводили время.

Когда Джерри разбудил меня, я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. Дождь лил, как из ведра, и от озноба мои зубы выбивали дробь. Джерри помог мне встать и взял за руку.

— Джо, какого черта ты здесь делаешь?

— Понятия не имею.

Джерри позвонил Кэролайн по мобильному телефону. Сообщил ей, где я нахожусь, и что мы сможем забрать мою машину на следующий день. Затем он отвез меня домой.

— Что происходит? — спросила Кэролайн, когда Джерри ушел.

Я выпил две чашки достаточно крепкого кофе, что даже свело язык. Я видел, что она плакала, но надеялся, что она не начнет плакать снова. Я и так чувствовал себя достаточно плохо.

— Я ужасно волновалась за тебя.

— Прости меня, — сказал я. — У меня случился нервный срыв.

Я всегда держал Кэролайн в стороне от худшей части моей работы и моего прошлого. Они были ужасны и страшны, а Кэролайн — красива, нежна и добра. Я боялся, что даже частично оскверню ее, если расскажу правду, но хуже всего было то, что она могла начать думать обо мне, как о слабом и ущербном.

— Поговори со мной, — сказала она. — Пожалуйста.

— Тебе не нужно знать. Поверь мне, будет лучше, если ты не будешь в курсе.

— Джо, ты действительно думаешь, что если расскажешь мне что-то плохое, я начну любить тебя меньше?

Между нами повисла тишина. Она налила еще одну чашку кофе. Я сидел и потягивал его маленькими глотками, пытаясь решить, хочу ли я рассказать своей жене, что все эти годы, несмотря на всю свою браваду и изображение из себя настоящего мужика, в действительности Кэролайн была замужем за маленьким испуганным мальчиком, пытающимся доказать самому себе, что он не трус?

— Я не могу тебе рассказать.

— Это как-то связано с этим делом?

— Частично. Похоже, они собираются арестовать Эрлин Барлоу за убийство Тестера.

Я был благодарен за возможность сменить тему разговора.

— Как ты думаешь, она убила Тестера?

— Я знаю, что она этого не делала.

— Откуда?

— Просто знаю.

— Откуда знаешь?

Я молча смотрел на нее. Я не мог ей рассказать, но Кэролайн была умной женщиной.

Я видел выражение ее лица. Она все поняла.

— Энджел сказала тебе, что это она сделала?

Я кивнул.

— А теперь ты пытаешься решить, что делать?

— Прямо сейчас я пытаюсь выжить. Ты же знаешь, мне придется вступить в борьбу с Сарой в качестве свидетеля, если процесс продолжится. Не могу сказать тебе, насколько боюсь этого.

— Джо, зачем она это делает? Что с ней не так?

— Ты действительно хочешь знать? Тебе не понравится, что услышишь.

— Конечно, хочу. Думаю, что имею право.

Это было правдой. Она заслужила услышать обо всем. Я посмотрел на нее и подумал о маме, о том сожалении, которое испытывал, потому что она не позволила мне войти в ее сердце, и пустоте, которую я чувствовал, потому что никогда не впускал ее в свое. Я вспомнил о ночных кошмарах, беспокойстве, депрессии, раздражающем чувстве, что я являюсь жалким трусом. Я посмотрел на Кэролайн и понял, что больше не могу держать свою жену в неведении. Не могу быть таким, как моя мать. Пришло время. Наступило время открыться.

Я рассказал Кэролайн, что́ Тестер сделал с Энджел, а дядя Раймонд с Сарой. Когда она услышала, что случилось с моей сестрой, Кэролайн села рядом со мной и обняла. Как только я ощутил ее дыхание на своей коже и почувствовал знакомый запах, я внезапно перестал задумываться, считает ли она меня слабым, потому что в тот момент я был действительно слаб. Мне нужна была поддержка единственного человека, которому я полностью доверял. Впервые в жизни я целиком раскрылся. Были моменты, когда я плакал так сильно, что не мог дышать. Сначала мне было стыдно, и я внутренне сопротивлялся, но как только начал, остановиться уже не мог. Двадцать лет спустя я открылся Кэролайн.

Я рассказал ей о разочаровании от того, что рос без отца. Поделился с ней информацией о зверствах, которые совершил и видел в Гренаде. Я рассказал ей все о Мейнарде Буше и Бонни Тейт и о том, что чувствовал, когда хоронили близнецов Бауэрс под лучами солнца. Я поведал ей о своих чувствах к матери. Говорил до самого утра. Я ни разу не испытывал ничего подобного, но когда закончил, то понял силу исповеди.