Невиновный

Чиновник колледжа, который знал семью Уильямсонов, отправился прямиком в салон красоты Хуаниты и рассказал ей о совершенном сыном подлоге. Если она возместит колледжу 300 долларов, обвинение в уголовном преступлении Рону предъявлено не будет. Хуанита быстро выписала чек и пошла искать сына.

На следующий день Рона арестовали за получение денег по подложному документу, преступление, предусматривающее максимальное наказание – восемь лет тюремного заключения. Его поместили в окружную понтотокскую тюрьму. На сей раз не только он сам не мог внести залог, но и семья не имела возможности ему помочь.

Расследование убийства продвигалось медленно. Из лаборатории Оклахомского отделения ФБР все еще не поступило результатов исследования волос, слюны и отпечатков пальцев тридцати одного жителя Ады, включая Рона Уильямсона и Денниса Фрица. У Глена Гора образцы еще даже не были взяты.

К сентябрю 1983-го все образцы волос находились в портфеле заказов Мелвина Хетта, эксперта по волосам.

9 ноября Рон, пребывавший в тюрьме, подвергся повторной проверке на детекторе лжи, которую проводил агент ФБР Расти Физерстоун. Их встреча длилась два часа. Прежде чем подключить к полиграфу, Физерстоун задал Рону массу вопросов. Рон упорно и горячо отрицал какое бы то ни было свое касательство к убийству и утверждал, что ему ничего о нем не известно. Результаты тестов опять оказались сомнительными и неопределенными. Предварительную беседу засняли на видеопленку.

Рон приспособился к жизни за решеткой. Он вынужденно перестал пить и принимать «винт» и умудрился сохранить привычку спать по двадцать часов в сутки. Но без лекарств и какой бы то ни было иной терапии продолжал постепенно деградировать умственно.

Тогда же, в ноябре, еще одна заключенная, Вики Мишель Оуэнс Смит, поведала детективу Деннису Смиту странную историю о Роне. Вот как он изложил ее в своем рапорте:

В три или четыре часа утра в субботу Рон Уильямсон выглянул из-за двери-решетки своей камеры и увидел Вики. Уильямсон закричал, что она – ведьма, что именно она привезла его домой к Дебби Картер, а теперь запустила к нему в камеру дух Дебби, который терзает его, доводя до безумия. Уильямсон также звал мать, умоляя ее простить его.

В декабре, через год после убийства, Глена Гора попросили заехать в полицейский участок, чтобы сделать заявление. Он отрицал свою причастность к убийству Дебби Картер, сказал, что видел ее в «Каретном фонаре» за несколько часов до того, как ее убили, и добавил новую деталь: она попросила его потанцевать с ней, потому что чувствовала себя неуютно в присутствии Рона Уильямсона. То, что никто больше не видел Рона в тот вечер в «Каретном фонаре», было словно бы и не важно.

И все же, как ни горели копы желанием сфабриковать дело против Уильямсона, улик было недостаточно. Ни один отпечаток, найденный в квартире жертвы, не принадлежал ни Рону, ни Деннису Фрицу; эта дыра зияла в гипотезе о том, будто эти двое находились там во время долгих и мучительных истязаний Дебби Картер. Свидетелей не было, никто в ту ночь не слышал ни звука. Анализ волос, в принципе весьма ненадежный, все еще не был проведен, образцы покоились в пробирках в шкафу у Мелвина Хетта.

Все дело против Рона базировалось на двух неубедительных результатах проверки на полиграфе, дурной репутации Рона, том факте, что он жил рядом с жертвой, и предъявленном с опозданием полуапокрифическом «свидетельстве» Глена Гора.

Дело против Денниса Фрица держалось на еще более шатких основаниях. Через год после убийства единственным реальным результатом расследования было увольнение учителя биологии с работы.

* * *

В январе 1984 года Рон признал себя виновным в фальсификации подписи и был приговорен к трем годам заключения. Его перевели в исправительное учреждение неподалеку от Талсы, где его странное поведение вскоре привлекло внимание и тамошнего персонала. Он был помещен во вспомогательный психиатрический блок тюремной больницы для наблюдения. Доктор Роберт Брайоди, который беседовал с ним утром 13 февраля, вскоре после прибытия заключенного, записал: «В целом он подавлен, но, судя по всему, контролирует свои действия». Однако во время повторной беседы с Роном доктор Брайоди словно бы увидел совсем другого человека. У Рона наблюдалась «легкая форма маниакального состояния (гипомания), он был раздражителен, легко возбудим, говорил неестественно громко, его ассоциативное мышление было бессвязным, мышление в целом иррациональным, воображение параноидальным». Требовалось дальнейшее обследование.