Невиновный

Грег Сондерс долго и упорно оспаривал его результат, утверждая, что штат не предъявил достаточных доказательств вины его подзащитного в деле об убийстве. Судья Миллер принял его соображения к рассмотрению.

Барни включился в «драку», выдвинув требование снять с его подзащитного все обвинения на основании недостаточности улик, к коему присоединился и Грег. Поскольку судья Миллер не вынес решение на месте, но стало очевидно, что он всерьез рассматривает соображения защиты, полицейские и прокуроры поняли: им нужны дополнительные доказательства.

На научных экспертов в работе с присяжными ложится огромный груз ответственности, особенно в маленьких городах и в тех случаях, когда эксперты являются государственными служащими и вызываются в суд прокурором, чтобы свидетельствовать против обвиняемых по уголовным делам. Их заключения обязаны быть непогрешимыми.

Барни и Грег Сондерс знали, что улики, основывающиеся на анализе волос и отпечатков пальцев, проведенном в Оклахомском отделении ФБР, сомнительны, но чтобы оспорить их, адвокаты нуждались в помощи. Им требовалось провести перекрестный допрос экспертов и попытаться дискредитировать их. Однако знали они и то, что адвокаты редко выигрывают подобные сражения. Экспертов прищучить трудно, а смутить присяжных ничего не стоит. Чего действительно недоставало защите, так это одного-двух собственных экспертов.

Они составили ходатайство об экспертной помощи. Подобные ходатайства часто подаются, но редко удовлетворяются. Эксперты стоят дорого, и местные власти, включая судей, ежатся от страха при мысли о том, что придется заставить налогоплательщиков раскошелиться в пользу нищей защиты, предъявляющей слишком высокие требования.

Ходатайство вынесли на обсуждение. Слепота Барни, хотя о ней не было сказано ни слова, подразумевалась в качестве аргумента. Если кому-то и нужна была помощь в исследовании волосков и отпечатков пальцев, то как раз слепому Барни Уорду.

Глава восьмая

Бумаги сновали туда и обратно. Офис окружного прокурора внес поправку в формулировку предъявленных обвинений, исключив пункт об изнасиловании. Адвокаты подсудимых не согласились и с новым обвинительным актом.

Региональным судьей был Роналд Джонс, родом из округа Понтоток, который вместе с округами Семинол и Хьюз входил в Двадцать второй судебный округ. Джонс был избран судьей в 1982 году и, что неудивительно, славился своим потворством обвинению и непримиримостью по отношению к защите. Он свято верил в справедливость смертной казни, являлся правоверным христианином и дьяконом баптистской церкви, среди множества его прозвищ были Рон Баптист и Джон Книжник. Была у него, однако, и слабость: он считал, что тюрьма способна обратить заключенного в истинную веру, и некоторые адвокаты исподтишка подсказывали своим клиентам, что демонстрация внезапно возникшего интереса к обретению Бога может оказаться весьма полезной, если дело рассматривает судья Джонс.

20 августа нераскаявшийся Рон предстал перед ним для предъявления обвинения, это была их первая встреча в суде. Судья, наслушавшийся всяких сплетен, спросил Рона, как он себя чувствует.

– Я должен сказать вам, сэр, – громко начал Рон. – Я искренне сочувствую семье Картеров и их родственникам. – Судья Джонс призвал зал к тишине. Рон продолжил: – Сэр, я знаю, что вы не хотите… Я… Я не делал этого, сэр.

Охранники плотнее сомкнулись вокруг него, и он замолчал. Предъявление приговора было отложено, судья Джонс пожелал подробнее ознакомиться с протоколами предварительных слушаний.

Две недели спустя Рон снова предстал перед судом, к тому времени его адвокаты подготовили еще несколько ходатайств. Надзиратели научились манипулировать его поведением с помощью торазина. Когда Рон пребывал в камере, а им хотелось тишины, они накачивали его им под завязку, и все были счастливы. Но когда его собирались везти в суд, они уменьшали дозу, чтобы там он вел себя шумно и воинственно. Норма Уокер из Службы психического здоровья подозревала, что тюремщики злоупотребляют препаратом, и подала соответствующую записку в суд.

Вторая встреча с судьей Джонсом прошла не лучшим образом. Рон был говорлив. Он твердил о своей невиновности, о том, что люди наговаривают на него, и, в частности, сказал: «Мама знала, что ту ночь я провел дома».

В конце концов его отправили обратно в камеру, а заседание продолжилось. Барни Уорд и Грег Сондерс потребовали раздельных процессов и энергично настаивали на этом требовании. Особенно Сондерс хотел, чтобы дело его подзащитного рассматривало отдельное жюри присяжных, не отягощенных грузом ассоциаций его клиента с Роном Уильямсоном.

Судья Джонс согласился и приказал разделить процессы. Он также поднял вопрос об освидетельствовании Рона на предмет его психической полноценности, указав Барни прямо в ходе заседания, что это нужно сделать до начала суда. Наконец Рону предъявили обвинение, выслушали официальное заявление о его непризнании себя виновным и отправили обратно в тюрьму.