Невменяемый колдун

Как ни казалось странным превращение парнишки в девушку, но бесстрастное зрение подтверждало сей факт. И в первую очередь по явным отличиям на лице. Еще когда пленник был только освобожден и жутко грязен, сразу бросался в глаза сломанный, видимо давно, нос. Да не просто сломанный, а впоследствии и неправильно сросшийся и уродливо искривленный в сторону. Из-за этого, скорей всего, развилось просто неимоверное косоглазие. Хоть в первые минуты из-за толстого слоя грязи на это не обратили особого внимания. Но вот нос был тот самый! Лишь теперь он жутко смотрелся на исцарапанном и покрытом кое-где синяками девичьем личике. Но еще хуже было заглянуть в глаза несчастной. Они до того сильно смотрели и в разные стороны и в никуда одновременно, что невозможно было понять.: на что или на кого они смотрят.

Еще при освобождении пленника мужчины обратили внимание, что у парнишки почти не было волос, лишь несколько непонятных клочьев — то ли так обрезали, то ли выжгли. Но сейчас на девушке был один из роскошных чепчиков тетушки Анны, что сразу подчеркнуло половую принадлежность. А если бы кто-нибудь продолжил сомневаться, то простое и не лишенное некоторого изящества платье окончательно истребило бы последние сомнения. За столом сидела девушка. Хоть и уродливая, чрезмерно худая и сильно избитая, но — девушка. Сходная ростом и комплекцией с домоправительницей, но совершенно юная, лет шестнадцати.

Первым пришел в себя Коперрульф. Он закрыл отвисшую челюсть, облизнул пересохшие губы и заговорил:

— Значит, тебя зовут Мальвика? Очень приятно познакомиться. А меня Ганби.

— И мне приятно, — без всякого стеснения отозвалась девушка, — господин Ганби.

— Ну зачем же так высокопарно? — возразил дворецкий. — Обращайся ко мне как-нибудь проще. Скажем, дядя Ганби.

— Хорошо.

— А меня зови просто Кремон! — с улыбкой представился молодой Эль-Митолан. — У меня уже есть две названые сестры, так что буду рад, если ты согласишься стать третьей.

— Спасибо… Кремон! — Девушка впервые тоже попыталась улыбнуться, но улыбка у нее получилась жалкая и растерянная. — У меня никогда никого не было из родни…

— Ну вот! — Хозяин замка тоже вышел из оцепенения и возмущенно замотал головой. — Как у нас быстро разбирают все родственные степени! Брат, дядя… и тебя? — Он вопросительно взглянул на домоправительницу. Та кокетливо пожала плечиками:

— Конечно, малышка меня называет только тетушкой Анной.

— А что же мне остается?

Он собрался уже загибать пальцы, перечисляя приемлемые варианты, но девушка неожиданно строго спросила:

— А сколько вам лет?

Хлеби на миг запнулся, не решаясь открыть свой истинный возраст, но. когда услышал смешки за столом, признался:

— Шестьдесят два года.

— О-о! — протянула явно не ожидавшая такого Мальвика. — Вы мне годитесь только в дедушки.

— Да? Ладно, тогда так ко мне и обращайся: дедушка Хлеби.

Девушка недоверчиво повернулась к тетушке Анне, как бы спрашивая у нее разрешения на такие вольности, но та лишь рассмеялась:

— Раз хочет быть дедушкой — на здоровье! Так и называй. И не смотри на него так испуганно, он добрый. Правда, ребята?

Из “ребят” первым бодро откликнулся Коперрульф:

— Еще бы!

А вот Кремон немного задержался с ответом, вспомнив тяжкие часы тренировок сегодняшним утром и с внутренним стоном пошевелив ноющими плечами. Но, заметив, что на него все уставились в ожидании подтверждения, выдавил с деланой улыбкой:

— Добрый — слабо сказано. Не без оснований можно добавить слово “самый”. А уж как тренирует…

— Значит, тебе нравится мой стиль наставничества? — с явным подтекстом спросил хозяин замка.

— Непременно!

— И методы тренировок?

— Вряд ли во всем мире найдутся лучшие!

— М-да? Приятно слышать…

— Э-э… дедушка Хлеби! — неожиданно обратилась девушка к старшему Эль-Митолану и, когда тот поощрительно ей кивнул, спросила: — А можно и мне вместе с Кремоном тренироваться?

Пока мужчины изумленно переглядывались, тетушка Анна закатила глаза и затараторила:

— Малышка! Да ты что?! Оно тебе надо? Неженское это дело! Да ты на Кремона взгляни: вечно побитый и поцарапанный ходит. А ведь надо учитывать, что он колдун и все его раны заживают чуть ли не за один день. Для нас лучшая участь — ведение хозяйства и умение создать домашний уют…

— Не хочу вести хозяйство! — тихо, но твердо ответила девушка.

— А что же ты хочешь? — спросил Хлеби, еще пристальнее присматриваясь к хрупкой фигурке.

— Хочу защищать справедливость и невинно обиженных. А также уметь защитить себя во всех случаях жизни.

— Хм! Сильно сказано. И хорошо. Но вот по поводу тренировок мы с тобой подумаем чуть позже. По большому счету, я никогда не делал различий между женщинами и мужчинами в подобной ситуации. Но сначала хоть немного поправь свое здоровье и нарасти мышцы, а там уж мы дадим тебе возможность отличиться. Правда, Коперрульф?