Невозможное завтра

Когда автомобиль приближается к скверу Джека Лондона, я ощущаю знакомый запах лимана морской воды и перезрелых продуктов с оптовых рынков. Мы поворачиваем за угол, и я вижу цепочку разодетых людей, которые прижимаются к стене, тщетно пытаясь не намокнуть. Нет ни единого опознавательного знака, но по корсетам и сапогам на платформе я могу судить о том, что мы в правильном месте. Клуб находится всего в нескольких кварталах от того места, где Кайли попала в аварию. Я на сто процентов уверена, что в ту ночь, когда она умерла, она уезжала отсюда.

Но почему она была одна? Почему она не взяла с собой Лейлу или любую другую подружку? Что она скрывала?

– Ты уверена, что ты сюда хотела попасть? – Водитель встречается в зеркале со мной взглядом, в его глазах мерцает беспокойство. Мне больше шестисот лет,хочется мне сказать. Не переживай за меня.Но я только киваю и плачу за проезд.

21+ читаю маленькую надпись у двери. МЫ ПРОВЕРЯЕМ ПРОПУСКА У КАЖДОГО. Дерьмо.Я забыла взять фальшивое удостоверение, которое купила у Люсии. Я не привыкла беспокоиться о том, что была несовершеннолетней.

Я проскальзываю внутрь, и меня сразу же останавливает парень, одетым в пару чулков в сеточку в качестве футболки. Они едва прикрывают его голый торс, такой гладкий и накачанный. Я предполагаю, что перчатки на нем всего лишь для визуального эффекта, так как они не очень-то помогут против сырого холода.

– Удостоверение? – спрашивает он. Ну, или по крайне мере мне показалось, что он спросил – музыка играла слишком громко, звуки спид-ап джаза и хонки-тонк пианино сопровождались рядом стучащих электронных басов, от которых мои ноги казались слабее.

– Я дома оставила, – кричу я в ответ, делая обиженное выражение лица.

– Кайли, я просто тебя разыгрываю, – отвечает он, притягивая меня к себе в сильном объятии и теребя мои волосы. Моя щека скользит по его груди, скользкой от приличного блеска пота. Мерзость.

Я отстраняюсь, заставляя себя улыбнуться. Подыгрывай,напоминаю я себе.

– И где же ты была? – спрашивает у меня парень. – Я не видел тебя здесь целую вечность.

– О, знаешь, занята... – я позволяю голосу затихнуть.

– Ну что ж, давай проходи, – смеется он и заталкивает меня внутрь.

Интерьер тускл, освещен несколькими мерцающими люстрами, их свет отбрасывается от оловянного потолка и проливает рассеянное свечение на толпу. Воздух опьяняет: пачули, сандаловое дерево и лаванда смешиваются с гвоздичными сигаретами и потом. Поверх них чувствуется еще один аромат – безошибочный запах керосина.

На сцене, с шарфами на голове и приспособлением в руках, танцуют две девушки, длинные провода проходят от каждого их пальца и покрыты горящими фитилями. Их танец, их пальцы перевоплощают руки в покровители огня. Оранжевый свет мерцает на их голых животах, у каждой в пупке кольцо с драгоценным камнем.

Над сценой по всему периметру комнату окружает балкон. Если я смогу выяснить, как добраться до второго уровня, у меня появится идеальная точка обзора, чтобы понаблюдать за толпой в надежде обнаружить Тарин.

Я скольжу мимо тел, уклоняюсь от официанток, несущих сомнительно уравновешенные подносы напитков, от бесчисленных локтей и качающихся бедер. Я вижу каждую возможную комбинацию по половому признаку, пока пробиваюсь через этаж: парни с девушками, девушки с девушками, парни с парнями и смешанные группы, стоящие за танцорами и занимающиеся своими делами. Несколько человек пересекаются со мной взглядом и кивают таким образом, который предполагает, что они могут знать Кайли, но я просто улыбаюсь и прохожу мимо.

Наконец я добираюсь до ступеней в углу комнаты, быстро перелезаю через бархатную веревку, табличка на которой гласит «прохода нет», и бросаюсь на балкон. Он укутан тенями, и я прячусь за раздвижными шелковыми шторами.

В течение нескольких минут я осматриваю толпу, но нигде не вижу Тарин.

Ее здесь нет, наконец, признаю я, в груди скручивается разочарование.

– Не могу поверить, что ты, в самом деле, пришла.

Я поворачиваю голову. А вот и она, в облегающих кожаных штанах и рифленой белой майке, глаза такие же ярко зеленые, какими я их запомнила, словно изумруды сияют на ее худом лице. В последний раз, когда я с ней разговаривала, я была в другом теле. И в последний раз, когда она видела тело Кайли, внутри него была другая душа.

– Как поживаешь? – спрашиваю я. Той ночью она была близка к тому, чтобы покончить с собой.

Тарин поджимает губы и горько усмехается.

– Как будто тебе не все равно.

– Вовсе нет, – возражаю я.

Она качает головой и просовывает руку в задний карман, чтобы вытащить пачку сигарет.

– С меня хватит, Кайли. Ты не обязана говорить мне эту хрень.

Я не совсем уверена, о чем она, но простой взгляд на язык ее тела говорит мне – что бы это ни было, она, безусловно, еще не отошла от этого. Она зажигает сигарету и делает глубокую затяжку, скрестив руки на груди.

– Почему ты такая злая? – спрашиваю я, осознавая, что, скорее всего, этим выведу ее из себя. Мне нужно, чтобы она раскрыла то, что знает.