Невозможный. Нахальный. Любимый

– А какой у нас ближайший? Можем прямо сейчас заскочить, до утра я совершенно свободен.

Я только тяжело вздохнула, не воспринимая его речи о загсе всерьез.

– Боюсь, у нас слишком разная весовая категория, – улыбнулась я.

– Тогда по старинке – я тебя на плечо и в загс. А потом поедем праздновать.

– А Веронику позовем?

– Стервочка, – блаженно пропел Роберт, складывая ладони под подбородком.

Его лицо вдруг сменило выражение на умиленное, а губы разъехались в широкую улыбку.

Я почувствовала себя неловко и заерзала на стуле. Ну неприлично звать в кафе одну девушку и тут же кокетничать с другой! Хотя слова «Роберт» и «прилично» вряд ли когда-нибудь встречались в одном предложении.

Неловкую паузу разбавила Вероника, принеся нам заказ. И пока она ставила тарелки на стол, Роберт ни на секунду не сводил с меня глаз. Он гулко сглотнул, а его карие глаза почернели.

Он умел создавать атмосферу. Казалось, все пространство служило только ему. Нервозность улетучивалась, сменяясь уже знакомым чувством безопасности и покоя, какое мог дать только он.

В тот момент я забыла о том, что какую-то минуту назад злилась и нервничала. Не замечала снующей вокруг столика Вероники, даже запаха еды не чувствовала.

– Приятного аппетита, – донесся как сквозь вату голос девушки, на который мы оба не отреагировали.

Роберт протянул руку, взял мою ладонь в свою, поднялся и поцеловал внутреннюю сторону, вызывая мурашки по всему телу. Задержался губами на несколько мгновений, поднял голову и обжег взглядом, окончательно обескураживая.

– Приятного аппетита, птичка, – хрипло пожелал он.

Аппетит пропал! А вот щеки раскраснелись и низ живота требовательно заныл.

– Спасибо, – пробурчала я, отнимая ладонь.

Неловко потянулась за вилкой, взяла со стола салфетку и осторожно протерла под насмешливым взглядом Багрова.

– Аристарховна, протирать вилку в заведении – плохой тон, – наставительно заметил он.

– Это урок хороших манер я прогуляла, – с достоинством ответила я. – Зачем ты заказал для меня стейк? Я же сказала…

– А я сказал, что за твоей фигурой теперь слежу я. Ешь, ты худая, как… А хочешь красивую фигуру – приходи ко мне в зал. Заодно и пару ударов покажу, особенно действенных.

– Да? А нокаутировать тренера научишь?

Во мне вдруг проснулась та девушка, которая любила и умела флиртовать.

– Запросто, – махнул рукой Роберт, – но ты уточняй, кого конкретно. Если меня, то достаточно просто снять одежду.

– Всю? – уточнила я.

– Конечно. Обещаю, что буду валяться в глубочайшем ауте ровно пятнадцать секунд. Это рекорд.

– А потом что? – тихо спросила я, заметив, как у Роберта дернулась щека.

Что на меня нашло, я не понимала, но мне так понравилось его дразнить… Багров забыл о еде, снова сглотнул и громко выдохнул через нос.

– А потом, Аврора, я возьму реванш, – пообещал он таким тоном, что все мурашки на моем теле пришли в движение, перегоняя кровь к низу живота.

– Как думаешь, сколько раундов ты осилишь? – продолжал он.

И я поняла, что это уже не моя игра в соблазнение. Роберт и тут перехватил инициативу.

Я выдохнула, облокотилась локтями на столешницу и подалась вперед. Глаза Роберта быстро переместились на мое довольно скромное декольте.

– Пока ты не попросишь пощады, – пообещала я.

– Нокаут, Аврора. Я побежден – впервые в жизни без единого удара.

Глава 27

Аврора

Я дрожала, в горле пересохло, а взять себя в руки никак не получалось. Роберт умел выбивать почву из-под ног.

Я забыла, что мы сидим в окружении толпы народа, что напротив находится самый невозможный мужчина в этом городе – варвар, захватчик и самопровозглашенный генералиссимус, у которого язык без костей. В тот момент он был мужчиной, к которому у меня просыпались чувства. Пугающе сильные.

Я свела ноги вместе и постаралась не ерзать.

Роберт тоже не шевелился и, кажется, забыл, что нужно иногда моргать. О еде мы оба даже не вспомнили.

Пауза затягивалась, его взгляд все чаще останавливался на моих губах, а я краснела, как первокурсница на свидании с самым популярным парнем университета.

Чтобы сгладить неловкость момента, я отрезала небольшой кусочек стейка и отправила его в рот. Медленно жевала и очень боялась поперхнуться под обжигающим взглядом своего спутника.

И несмотря ни на что, с ним рядом было хорошо. Тело пылало, а в душе разливалось блаженное тепло и умиротворенность. Где-то на уровне подсознания я верила его словам, что Роберт меня не обидит. Чувствовала, что он не лукавил.

Он был совсем не похож на тех мужчин, которые были у меня до него. И хотя ситуация с беременной родственницей меня расстроила, то, что он готов все бросить и бежать на помощь тем, кого сам же назначил своей семьей, подкупало. В его системе ценностей семья стояла на первом месте, об этом можно было легко судить по его рассказам. К племяннику он относился как к родному сыну, жену племянника любил как дочь, а брат и родители для него – неприкосновенный святой Грааль.

Что говорить о близких, если он знал каждого своего ученика, все их проблемы, слабые стороны, характеры?