Невозвращенцы

Вот тут то Руфус и проклял свое решение стать обычным легатом. Теперь все решения будут проводиться в жизнь простым голосованием, а не его приказом. «Жаль я не убил его тогда в лесу!» — посетовал про себя Руфус.

За предложение Руфуса проголосовали: он сам, Алларик, который доверял своему другу и полностью был с ним согласен, и Порошка, которому импонировало привести дмой такое количество бойцов и добычи. Трое.

— Так. Кто за то, чтобы идти на Рим? — продолжил председательствовать Фритигерн.

Теперь уже руки подняли Ярий, которому взор застлало видение гор золота, Скамкель, по той же причине, и, естественно, Фритигерн. Тоже трое.

Все повернулись и посмотрели на Пилуса. Пилус воздержался. Ему не хотелось брать Рим, он все же был ромеем, но и идея идти к росам ему не нравилось по той же, кстати, причине.

Ничья.

— Что будем делать? — спросил Руфус у Фритигерна.

— Когда люди на распутье, то следует спросить у тех, кто выше их. У Богов!

— Предлагаешь Божий Суд? Поединок?

— Можно, — ухмыльнулся Фритигерн. То, что ему не тягаться с приор-гладиатором понимали все. — Но есть путь еще проще и быстрее. Вот. — Германец достал из кошеля на поясе новенький и блестящий золотой аурей, на аверсе которого был изображен ныне здравствующий Цезарь, а на реверсе — Рим. — Коли выпадет мордой — то идем к россам. А коли выпадет Рим…

— Хорошо. Но кидать буду я.

Руфус взял из рук парня монету, мимоходом проверив, чтобы стороны были неодинаковыми, положил ее на большой палец правой руки, подкинул в воздух, а когда та, крутясь, почти упала на стол, резким ударом прижал ее ладонью к поверхности стола. Взгляды всех легатов прикипели к руке. Медленно Руфус сдвинул ладонь, открывая рисунок, и стиснул зубы.

Решка!

Фритигерн и его друзья довольно откинулись на спинки стульев. «Ничего, ща я тебе халяву-то испорчу.» — злорадно подумал Руфус.

— Боги ясно выразили свою волю. Но пренебрегать законами стратегии тоже не следует. Поэтому! Я приказываю Германскому и Франкскому легионам оставаться на месте и прикрывать дорогу на север. Когда мы пойдем обратно с добычей, она нам понадобиться. Остальные легионы, как и было предложено, соберутся вместе и идут брать Рим.

— ЧТО?!!! — вскочил Фритигерн.

— Не волнуйся. Оба легиона получат гм…, равную, долю в добыче. Все согласны? — переспросил легатов приор-гладиатор.

На этот раз единодушие по вполне понятным причинам было полным (за исключением Фритигерна, конечно, но его протест оставили без внимания). Разъяренный германец выскочил из-за стола и этим же вечером отбыл в свою провинцию. Чуть позже, распрощавшись со всеми, уехал немного расстроенный Алларик. За дополнительное время он успел выторговать для своего легиона очень неплохие условия, а именно: какими товарами будет выдана его легиону их часть добычи. Очень важный момент. Ведь можно получить свою добычу золотом и серебром, легким и удобным к перевозке и обмену, можно стадами и табунами, а можно, ну, к примеру — мебелью…

Прошел месяц. Все легионы, кроме оставшихся на севере, отчасти повинуюсь приказу, отчасти из-за усилившегося флангового давления ромеев собрались вместе. Всего таким образом восставшие при походе на Рим собрали 5 легионов: Руфуса, Первый и Второй Росский, Ромейский и Северный. Легионы не были равноценные по своему количественному и качественному составу, виду и выучке личного состава. Лучше всего был обучен легион Руфуса, но он насчитывал всего 2,5 тысячи человек — половина Имперского легиона обычного состава. Хуже всего были обучены Северный и Ромейский, как это не парадоксально, ведь Пилус был отменным командиром, легионы. Северный, 6,5 тысяч человек — из-за национальных особенностей: отрицания дисциплины и безудержной лихой храбрости, Ромейский — 7,5 тысяч, из-за того, что большинство его легионеров представляло собой самое отвратительное отребье, примкнувшее к восстанию гладиаторов. Оба росских были серединка на половинку, костяк хороший, а остальное… Приблизительно по 6 тысяч каждый.

Таким образом всего под командой Руфуса собралось войско количеством около 28 тысяч человек. Это не считая приблизительно вдвое большего числа женщин стариков и детей, которые не могли воевать, но бросить которых было бы немыслимо подло.

В связи с таким резким увеличением населения в лагере резко проявила себя проблема продовольствия. Ведь восставшие не сеяли и не пахали, не обрабатывали деревья, не пасли стада, а ели только то, что можно было реквизировать с ромейских ферм. Следовало как можно раньше разбить противника и взять Рим, хотя бы ради того, чтобы уменьшить количество ртов. Но путь на Рим на удачных позициях блокировали три полных легиона, а по слухам к ним вскоре должны были присоединиться еще два.