Неврозы. Теория и терапия

В этом случае нам кажется уместным задаться вопросом, в какой степени отдельные методы тестирования в принципе надежны. Еще Манфред Блейлер предупреждал о переоценивании роли тестирований в клинико-психиатрической области. Что касается, в частности, клинической психиатрической диагностики, Рихард Крэмер полагает, что умелая диагностическая беседа в общем дает такой же результат, как работа с тестированием. Но только не надо воображать, будто такие беседы должны длиться бог знает сколько времени и что их можно проводить лишь в стационаре. Ланген добился на основании точных статистических исследований доказательства, что заключительный диагноз после продолжительного периода наблюдений в 80 % случаев с психозами совпадал с первым впечатлением, которое пациент произвел на своего врача, а с неврозами – даже практически в 100 % случаев.

Однако существует и принципиальная граница тестирования. Она проявляется там, где, например, предпринимается попытка – как это действительно случалось – с помощью этого исследования выяснить, насколько интенсивно у определенного пациента проявляются тенденции к самоубийству. Это не помогает психиатру ни теоретически, ни практически, ведь интенсивность тенденции к самоубийству в конкретном случае вовсе не является релевантной; гораздо важнее то, какие выводы соответствующий пациент делает из данной тенденции, из своей тяги к самоубийству или своего навязчивого суицидального желания; одним словом, какую позицию он занимает как духовная личность по отношению к тенденции к самоубийству как к психологически-организменному факту, как он относится к этому факту. Исследование этого вопроса с помощью тестирования приводит к ошибкам. Убивает не тенденция к самоубийству, а человек убивает сам себя. Конечно, в конце можно провести своего рода тестирование, которое служит определенным путем выявления позиции и установки духовной личности по отношению к психофизическому процессу заболевания. Мне на ум приходит предложенный мной метод, позволяющий вскрыть диссимиляцию суицидальных тенденций (см. ранее). С помощью этого дифференциально-диагностического метода действительно из раза в раз удается отделить простую диссимиляцию суицидальных тенденций от их отсутствия. Ни одному клиническому психиатру не нужно указывать на важность такой дифференциальной диагностики в конкретных случаях ввиду вопроса о необходимости помещения пациента в закрытое лечебное учреждение или, если он уже там находится, о его выписке.

Третий пункт нашей критики американского психосоматического исследовательского направления заключается в том, что оно слишком ограничивается психоаналитическим интерпретированием. Приведу лишь два примера. Н. Фодор утверждает, что тромболитический геморрой может быть ценой, которую взрослые платят за фантазии о своем анальном рождении. Или: Бышовски объясняет, что ожирение может представлять собой защиту эго, как она иногда проявляется в отношении эксгибиционистских желаний и маскулинной агрессии[124].

Промежуточное замечание. Обратимся снова к критике психосоматики в целом и вспомним следующее.

• Психическое и физическое или соматическое составляют в человеке тесное единство, однако это ни в коем случае не значит, что единство равно одинаковости, то есть психическое и соматическое – это не одно и то же.

• Даже такое тесное психосоматическое единство в человеке еще не составляет его целостность; к последнему относится ноэтическое, духовное, ведь человек представляет собой – хоть и не только, но по своей сути – духовное существо. Иными словами, духовное измерение является для него конституирующим, и именно оно репрезентирует хоть и не единственное, но уникальное измерение его экзистенции.

Если психологизм представляет собой научный подход, игнорирующий уникальность духовного измерения человека, то американская психосоматика даже еще не достигла такого психологизма, тем более не преодолела его; она скорее осталась в плену у соматопсихологизма, который двигается все еще по эту сторону и никак не по ту сторону психологизма, потому как он говорит не только о единстве, но и об одинаковости психического и соматического; представители этого направления, в частности Александер, принимают «психические и соматические феномены за два аспекта одного и того же процесса».

Таким образом выходит, что американская психосоматика не преодолела психологизм, а сбила его цену; в отличие от нее, немецкая психосоматика его переоценила

, в том виде, в котором она сформировалась в духе идей именитого ученого Виктора фон Вайцзеккера[125] или из них произросла. Можно сказать, что данное психосоматическое направление не преодолело психическое (в смысле вышеназванного разграничения соматического, психического и ноэтического, а также единства, одинаковости и цельности), а перепрыгнуло его. Подводя итог – и заходя вперед, – мы можем сформулировать это так: немецкая психосоматика является именно ноосоматикой.

КРИТИКА НЕМЕЦКОЙ ПСИХОСОМАТИКИ