Невыдуманные истории

«Мамадарагая, я не помню номера вагона»! Мы метались под Адлер-Москва, заглядывая в

вагон к каждому проводнику.

— Садык?? Из Таджикистана??

— Хм-м-м.

Через пять минут историю тридцатилетних поисков отца знал весь поезд и сотрудники

вокзала.

— Нашли! Здесь! — закричала проводник из девятого.

В дверях девятого вагона стоял худенький пожилой мужчина в обычном костюме, без

халата и тюбетейки, как мы ожидали.

— Аня?!?

Это слово — имя — единственное, что он произнес. Только тогда до меня дошло, КАК

волновался он. Я-то была в своем городе. А он ехал за тысячи километров из места, которого я

так и не нашла на карте, так и не смогла выговорить.

Содык

Содыкбоев,

житель

Бабаджангафуровского

района

Согдийской

области

Таджикистана, знал про Харьков только две вещи: номер моего рабочего телефона и имя.

Он привез с собой сто гвоздик. Цинковое ведро ярко-алых гвоздик. Он привез лаваш с

надписью «60 лет Великой Победы». Лаваш испекла его жена. Он привез родную землю. Если

точно, песок в пластиковой баклажке. Он привез черно-белые фотографии и письма-

треугольники отца. Он привез таджикский национальный костюм моего размера. Он привез

сумку невиданных плодов под названием урюк и почему-то помидоры.

Потрясли гвоздики. От лаваша, бережно замотанного в платок, захотелось плакать.

Мы сели в такси. Я сразу взялась за справку. Читаю: «Хайдаров Сидик, 1915 года рождения.

Погиб в бою 12 июля 1943 года, захоронен в Дергачевском районе Харьковской области, в

числе 87 воинов 116-й Гвардейской стрелковой дивизии им. М. Кутузова».

Фух! Дергачевский район! Кодовое словосочетание. Найдем. Однозначно найдем.

Пока ехали в гостиницу, Садык рассказывал подробности поисков отца. Оказалось, он его

совсем не знал! Когда отец в тридцать седьмом уходил на войну, финскую войну, Садыку было

семь месяцев. А когда ему исполнилось семь лет, война кончилась, но отец так и не вернулся.

Он ждал. Ждала мама. В семьдесят пятом на ее могиле сын поклялся найти отца.

Около ста запросов (!) начиная с Центрального архива Министерства обороны СССР и

заканчивая всевозможными общественными организациями по всему Союзу. Тридцать лет! И…

Его Величество Случай! В 2003-м в Ленинабаде на рынке к нему подошел старик и спросил:

«Ты не сын ли Сидика Хайдарова»? Они, правда, очень похожи. Я даже подумала, черно-белая

военная фотка, которую привез Садык, это его, в молодости. Оказалось, старик —

однополчанин Хайдарова, они вместе воевали под Харьковом. Последний запрос и…

Мы поселили гостя в гостинице, с трудом уговорили отдохнуть пару часов, и с кульками, полными помидоров и урюка (а я — с ярким полосатым платьем), бросились на поиски.

Через час телефонных переговоров по области я знала точный адрес! «Памятник

неизвестному солдату», село Дементиевка. Без всякого пафоса кланяюсь руководству

Дергачевского района. В принципе, я сделала только один звонок — главе райадминистрации.

Потом только созванивалась, узнавала, на каком этапе поиск.

Вечером мы отправились в Дементиевку на разведку. Дороги нет. Направление. Пятнадцать

хат. Самой младшей жительнице, Никитичне, семьдесят восемь лет. Аккуратный, ухоженный

памятник на краю села. Серебристый солдат в шинели и с винтовкой. На пьедестале список.

Нашли. «С. Хайдыров. 1943». Тишина. Поют птицы и пахнут сосны. Другой мир. Это то самое

место, я его узнала — «край земли», «необитаемый остров», «у черта на куличках» — ну, когда хочется бежать. Совсем. От проблем, работы, детей и соседей. Это здесь.

Приехал сельский голова Иваныч. Петр Иванович. Колоритный мужик с седыми усами и

смешным говором. Рассказали. Иваныч обрадовался, как ребенок.

— Та вы шо?! Из самого Таджикистана?! Везите! Встретим! Только давайте завтра. Мы

подготовимся.

Мы договорились встретиться с Садыком в девять утра в холле гостиницы. Консьержка

сказала, он ждал с шести. Белая выглаженная рубашка, пиджак, тюбетейка, гвоздики, лаваш

и слезы. Организовали автобус — журналисты, операторы, микрофоны. Он абсолютно не

стеснялся видеокамер. По дороге рассказывал о своей семье, показывал фотографии. Шестеро

детей и восемнадцать внуков. Все в полном составе провожали его в далекие края. В Харьков.

«Мы подготовимся» в интерпретации Иваныча значило следующее. Как только остановился

наш автобус, по взмаху невидимого дирижера на все село заиграла трогательная музыка. Нас

встречали ветераны в орденах и медалях, у памятника стояли микрофоны, нарядные

школьники повторяли слова четверостиший. Бабушки в парадных платочках накрывали на

импровизированный стол тут же. Сам Иваныч стоял среди этого праздника с хлебом-солью (не

хитровензельный каравай, а обыкновенная буханка черного хлеба, с вдырявленной солонкой).

В Дементиевке «було справжнє свято».

Садык водил пальцем по высеченному в камне имени отца. Долго стоял. Молча. Потом

сказал: «Наконец-то я дома». Честно, не прослезились только самые железные.

Он раздал гвоздики ветеранам. Он разломил лаваш и по кусочку раздал детям. Он высыпал

из баклажки бабаджангафуровский песок к подножию памятника и набрал харьковской земли.

Он водрузил на голову Иваныча тюбетейку, и тот совершенно чудным образом превратился в