Невыносимое счастье опера Волкова

– Я не… не считаю, считала… глупости! – делаю возмущенный вздох, откладывая, точнее почти откидывая, вилку. – В таких ситуациях всегда виноваты оба, я не перекладываю свою часть вины на тебя, Вик. Нет! Просто… – слова подбираются с трудом, Волков молча ждет, не перебивает, не ругается, не психует. Просто ждет. – Я растеряна, в общем. Пока ничего не понимаю. Голова болит, и меня… меня слегка тошнит. Состояние не очень хорошее, что физически, что морально, по мне как будто поезд проехал. Я не злюсь и не обижаюсь, я просто не знаю, как жить дальше. Вик, мне нужно время. Подумать, может смириться, принять ситуацию. Это… этот тест – он был слишком неожиданным для меня. Я потерялась. И мне все еще страшно… очень.

Вик внимательно слушает и молчит. Смотрит. По взгляду вижу, все понимает. Все прощает. И сомнения, и волнения – все. Более того – мои же тревоги откликаются и в нем. А когда я замолкаю, он поднимается из-за стола. Всего на секунду мне кажется, что он сейчас оставит меня одну. Но уже в следующую Волков отодвигает стул рядом со мной. Садится и перетягивает меня к себе на колени, заставляя обнять и прижаться. Начинает тихо, но пылко:

– Я люблю тебя, Кулагина! – уткнувшись губами мне в висок. – Может, ты сейчас не захочешь это слышать, но я хочу этого ребенка. Нашего с тобой. Сын или дочь – все равно! И да, мне тоже страшно. Я тоже не идеальный. Но я готов пройти через все это вместе с тобой и только с тобой. Просто дай нам шанс. Мы сможем. Я тебе обещаю!

Тогда, сидя на кухне своей московской квартиры, в руках Вика, я все еще сопротивлялась, меня все еще терзали сомнения. Если бы я знала, какой урок преподаст мне жизнь немного позже, когда я окажусь на грани того, чтобы потерять все, то удавила бы все страхи еще в это утро.

Но я не знала.

Глава 40

Глава 40

Нина

В Сочи лететь нам все равно пришлось, несмотря на завтрашний прием у врача. Немногим позже, после завтрака, мне позвонила риэлтор, которая занималась поиском нежилого помещения под новый офис моей фирмы. Здание новое, привлекательное, площади улетают, как горячие пирожки на вокзале, заявила Наталья. Нужно было срочно смотреть и принимать решение: да-да, нет-нет.

Пришлось с боем убеждать Вика, что возвращение домой сегодня необходимо. Клятвенно пообещав ему, что завтра в Москву, к Косовой на прием, мы снова полетим вместе. Полагаю, сдался Волков только потому, что меня в моем максимально эмоционально-неуравновешенном состоянии было опасно злить. Бригада скорой прописала мне покой. Ольга Вячеславовна тоже была не в восторге, когда я поинтересовалась у нее, можно ли мне за сутки совершить два перелета. Но спорить со мной не рискнул никто.

В одиннадцать мы были в аэропорту. В половине двенадцатого уже шли на посадку. А в двенадцать самолет пошел на взлет. Как только мы набрали нужную высоту, я удобно устроилась в объятиях Вика. Вся усталость, накопившаяся за последние дни, неподъемным грузом давила на плечи. Стоило только на секундочки прикрыть глаза, как я уснула, благополучно проспав весь полет.

Сочи встретил такой же хмурой и унылой серостью, какой нас провожала Москва. Из черных грозовых туч накрапывал мелкий противный дождь. Мои тонкая хлопковая футболка и черные леггинсы совсем оказались не по погоде. Благо, на парковке у аэропорта стояла машина Волкова, к которой мы летели мелкими перебежками. Оказавшись уже в родном кожаном салоне, продрогнув до мурашек, я выключила “авиарежим” на телефоне. Тут же прилетело с два десятка пропущенных от коллег. Вдогонку примерно столько же смс от Услады с просьбой позвонить.

Пока Вик возился в багажнике, я честно крутила в руках телефон. С одной стороны, Лада могла бы стать мне хорошим советчиком в вопросе с моим “положением”. С другой, ситуация Синичкиной разительно отличается от моей. Она всегда мечтала быть мамой. Я никогда не хотела детей. И тем не менее, она нашла в себе смелость родить двойняшек даже тогда, когда ее бросил говнюк Эдик. А у меня папа малыша под боком, и при этом я еще варюсь в сомнениях. Трусиха. Страус. Вот только вечно голову прятать в песок не получится. Увы.

Так и не найдя в себе силы на звонок и чистосердечное, я спрятала телефон в сумочку. Растирая ладони от холода, прислушивалась к барабанившему по крыше дождю. Голова была тяжелая. Да и общее состояние оставляло желать лучшего. В тот момент, когда я легкими круговыми движениями массировала виски, Вик занял место за рулем:

– Держи. Накинь, – протянул мне свою толстовку, – замерзла, зуб на зуб не попадает. Это же надо было вырядиться в одной футболке.

– Спасибо. А сам? Да и кто же знал, что конец мая будет таким холодным, – даже не подумав сопротивляться, натянула кофту.

– У тебя точно все нормально?

– Да. А что?

– Ты побледнела. Точно хорошо себя чувствуешь? Может, к врачу? У Германа старшая сестра работает в хорошей частной клинике заведующей. Только скажи, конфетка, устроим…

– Все в порядке. Правда. Сейчас встречусь с Натальей, посмотрю помещение и обещаю, до завтрашнего утра буду соблюдать строгий постельный режим.