Невыносимые. До порога чужих миров

– Ясочка, ты почему была одна? – вдруг спросил он.

Алера пожала плечами:

– От скуки забежала, ненадолго, ну я думала, что ненадолго. Тоска меня разобрала что-то. Делать нечего. Элай и Рань уже сколько дней как в Эллор уехали, а Тахар с утра занят, варит какое-то жуткое зелье. Вчера мы с ним на болото таскались, ему жабьи спинки нужны были. Жабьи спинки, представляешь? Можно подумать, он не маг из приличной семьи, а какая-то колдунья из жутенькой сказки. И он еще обещал, что если буду над спинками шутить – в другой раз попросит ему помочь добыть чего похуже. Я вот и думаю теперь: чем он вообще занимается, когда мы его не видим, а? Из чего он эти зелья варит на самом-то деле? Может, зря мы их пьем, как думаешь? Если жабьи спинки – не самое страшное…

– А эти двое, значит, в Эллоре, – повторил Орим, покачивая в ладонях кружку. – Снова. Третий раз, с весны считая, да?

– Да, дед. Если ты вдруг раньше не приметил – они эльфы.

Орим вздохнул.

– Ты, ясочка, знаешь что? Не удивляйся, если придет такой день, когда они не вернутся.

Алера вскинула брови, ожидая продолжения неудачной шутки. Орим насупился и решительно рубанул:

– Не в этом, так в будущем году – не вернутся. Или приедут, но не к вам, не к тебе, не к Тахару. Другими делами-заботами будут заняты. Понимаешь?

Алера покачала головой, во все глаза глядя на деда. Шутит Орим или нет, но говорит он нечто странное. Колючее.

Они четверо были неразлучны с десяти лет, с тех пор, как Орим начал учить их биться на мечах и топорах. Уметь это должны были все мужчины Ортая: никогда не знаешь, от какой напасти придется обороняться завтра – места-то северные, до границы в Гижуком не так далеко. И хоть с единственной войны между Ортаем и орками минуло шестьдесят лет, а ухо востро держать лишним не будет. А уж в Мирах-то умение обращаться с мечом всегда пригодится, так пригодится, что без него и лезть за порталы нечего.

Внучку же Орим воспитывал как умел. Это означало, что от мальчишек она отличалась разве что с виду.

В том же возрасте, в десять лет, дети начинали учиться другим премудростям: письму, чтению, травоведению и прочим необходимым вещам. Некоторые семьи, где едоков было больше, чем рабочих рук, отказывались освобождать детей на целое утро ради какого-то там обучения, а некоторые люди и вовсе говорили, что их детям незачем учиться чему-либо сверх того, что требуется для ведения собственного небольшого хозяйства. Но в общем безграмотность считалась стыдной, почти как безудержное пьянство, потому большинство детей с десяти лет до пятнадцати все-таки ходили на занятия в божемольни. Учили их жрецы, самые грамотные и умные люди, несущие просвещение и успокоение: обучением детей, проведением обрядов, донесением слова Божини.

Алера, Тахар, Элай и Рань вместе учились, вместе росли, вместе совершили свой первый прыжок в Мир пять лет назад. Орим тогда обкусал себе ногти до крови, вытоптал травы на полперехода вокруг портала и проклял всех магонов разведанных и неразведанных Миров вместе с предками, потомками, жильем и утварью.

Из своего первого Мира друзья вышли полдня спустя. И еще полдня потом проспали. С тех пор Миры стали самой важной частью их жизни.

Убедить Алеру, будто ее друзья могут всерьез заниматься чем-то, не связывающим их друг с другом, едва ли было возможно. Орим это понимал, пожалуй. Внучке легче будет поверить, что родной дом, знакомый до последней скрипучей ступени, завтра рухнет, и теперь нужно вить гнездо в лесу. Или что воздух отменяется и следует немедля разучиться дышать.

Но пусть хотя бы мысль допустит, что не приколочены они четверо друг к дружке. Для нее это осознать будет непросто, наверное. Не потому, что Алера глупая, а потому что слишком близки они. Слишком привычны друг другу.

Растерянность, испуг в ее глазах хлестнули Орима плетью, и он на вздох смешался.

– Чего ты ребенка пугаешь-то? Злой ты стал нешто в старости? – забубнил хатник. – Она ж ничего такого, она ж дите еще малое…

Орим отвел взгляд, махнул рукой, отпил большой глоток из кружки. Хорошенькое дите, в Лирме такие «дети» уже, бывает, своих малышей нянчат! Эх, и что бы ей не найти себе мужа, не нарожать Ориму правнуков, то-то он бы обрадовался! И снова ощутил себя при деле, а то…

Выросла внучка, давно уже выросла, как бы ни хотелось Ориму и хатнику дальше считать ее дитем… Ну да, она выросла, и трудности выросли тоже! Мечами вот махать дед ее научил, а всякие там переживания… не понимает он в этом ничего. Может только гадать, насколько ей дороги друзья детства и… во что могла перерасти эта дружба за последние годы.

Взрослые они уже совсем, хоть и носятся по Мирам до сих пор.

Совсем. Уже. Взрослые.

– Ясочка, – заговорил наконец Орим, глядя в свою кружку, – если тебе, к примеру, по сердцу Рань…

Алера поперхнулась и закашлялась.

– Или Элай, – безнадежно продолжал дед, про себя подумав: «Не приведи ж Божиня!», – так ты даже не думай. Эльфы на людях не женятся, ясно? И, я так мыслю, не зря они в Эллор зачастили, прежде-то раза два в год выбирались? А теперь вот – видишь, как.