Незабудки

— Все увидишь, старик, — пообещал Олег. — Беги пока за Витьком и Минтином.

…Ребята уселись на хлыстах, напротив освобожденного от постели топчана. Сидели они серьезно. Как-то к ним в Елшанку приезжал театр. Взрослые тогда в клубе не только на них, но даже друг на друга цыкали. Семечек никто не грыз… И тут — взошел Олег на топчан, глянул на них — и они сразу почувствовали себя, как в театре.

Олег, значит, глянул на них и прорычал что-то не сразу понятное:

— Благор-родный Вор-роге! — вот, что он прорычал. Это он, оказывается, Вовку так для дуэли окрестил, потому что он по фамилии — Егоров.

— Трребую, — зарычал он дальше, — смертельной дуэли! До перрвой крови!

И тут только Егорка увидел табурет. А на табурете — деревянные пистолеты с резинками, как у рогаток, согнутые крючком гвозди, и — пузырек с йодом, и бинт. Егорка глянул на Олега — это был другой какой-то Олег! Да и Вовка был другой… Вроде те же они мальчишки, в одних вон трусах, а прищурится Егорка — и шевелятся на них старинные черные плащи, а на головах — шляпы с перьями. Перья тоже шевелятся.

— Ты оскорбил мою честь, — рокотал Олег. — Ты этой ночью храпел мне в ухо!

Минтин хихикнул было, но Олег глянул на него так, что тот понял: смеяться рано.

— Благородный Нишукрам. Я принимаю вызов, — бодро отвечал Вовка, но голос у него дрогнул, — Но я не храпел…

— Он, правда, не храпел, — совсем почти про себя сказал Егорка.

Олег топнул ногой:

— Кровь нас рассудит! К примирению пути нет! К барьеру!

Он спрыгнул с топчана и обычным голосом сказал:

— Вовка, щиток не забывай.

Они разобрали пистолеты и встали — каждый у своей на траву брошенной доски, означающей барьер.

Вовка прикрыл глаза фанеркой с дырочками и повернулся, как у них полагалось, всей грудью к Олегу.

Даже обычной резинкой и бумажной шпонкой можно прилично щелкануть товарища, скажем, в ухо. У пистолетов же — специальная, втрое скрученная резинка, а шпонки — из гнутых гвоздей. Так что фанерный щиток для глаз — совершенно необходим.

Нехорошая игрушка. Игра тоже такая, что нормальный педагог, поняв ее, только вскрикнет — и упадет в обморок. А как только придет в себя — тут же пошлет за родителями.

А дело вот в чем. Олег хотел стать спортсменом, а быстро бегать не мог. Ни просто так, ни тем более на лыжах. Он задыхался при беге: у него была искривленная носовая перегородка, а горло от всякого пустяка вроде холодной воды или мороженого опухало ангиной.

Он сам напросился сразу на две операции: на долбежку в носу и вырезание гланд. Вот и начал к ним готовиться — тренировать волю и терпеть боль.

Он заставлял Вовку щекотать себя — и не смеялся. Он мог пересмотреть любого в школе. Однажды и самого директора пересмотрел. Тот даже выставил его как победителя из класса. Он уговаривал Вовку на совесть колотить себя по животу, но Вовка этого не умел, и Олег с ним только нервничал.

Однажды выяснилось, что и Вовке грозят вырезать гланды — и дело наладилось. Теперь уж они колотили друг друга по животу обоюдно. А весной — весной мальчишки становятся изобретательными — и появились вот эти пистолеты.

Игра нехорошая. Но с другой стороны, взрослые-то? Ну чего они придумали хорошего для подготовки к долбежке в носу и вырезанию гланд? «Не плачь, деточка, потерпи», — вот все, что они придумали.

…Самое противное в этой дуэли, стоять вот так и смотреть в дырочки, как Олег нарочно медленно целит то в голое пузо, то повыше. Вот, кажется, в губы.

«Наверное, в губу саданет», — подумал Вовка и сглотнул.

Он скосил глаза и увидел, что посмотреть представление вышел шелковисто-рыжий петух. Он холодно оглядел Вовку и Олега, вспомнил недавнюю какую-то победу, взлетел на ограду загона и заорал о ней. Вовка удивился, какое у него огромное, огненное горло. И — цак! Шпонка влепилась в лоб. В голове зазвенело, словно сильно щелкнули по фарфору. Петух исчез. А на лбу Вовки остался отпечаток шпонки.

— Мой выстрел, — облегченно вздохнул он.

Целился он тоже долго. И когда Олег чуть шевельнул губами, — выстрелил в щеку.

Шляпка гвоздя чуть рассекла кожу и на ней выступила капелька крови. Олег снял ее пальцами, слизнул и рухнул на траву:

— Я убит!

Егорка онемел от переживания. Минтин с Витьком недоуменно переглянулись.

— Глянь. По правде лупят, — странным тоном сказал Витек. Минтин согласно кивнул. Почему-то их не устраивало, что именно по правде лупят.

— А вообще — здорово бьет, — заговорил Минтин. — Наверно, ворону подшибить можно… или сороку.

— У вороны перо жесткое, — возразил Витек.

— Мстить-то за меня будете, Елшаки? — обиженно спросил «оживший» Олег.

Минтин с Витьком снова переглянулись, и Минтин сказал:

— Не-а. Лучше уж их на воронах попробовать.

— Трусите, что ли? — поддразнил их Олег.

— Чего трусить, — спокойно возразил Витек. — Просто… чего зря лбы ковырять. Лучше и правда — по воронам…

— Трусов нету, — поддержал Витька Минтин. — Я вон прошлое лето, ка-ак саданул вилами в ногу — насквозь!

— А орал-то как, — усмехнулся Витек.

— Ну орал же, а не трусил…

Олег понял, что игра отыграна, вздохнул и сказал:

— Ладно. Умру неотомщенным. Пусть будет воронья охота.