Незаконнорожденная

– Вот вам и еще одно доказательство, – проговорила она сдавленным голосом. «Почему, Элис? Почему?»

– Миссис Саттон сказала, что Джонатана очень встревожило содержание того письма.

– Ну да. Встревожило настолько, что он ее убил.

– Но я не сомневаюсь, что… его преступление открылось бы, соверши он действительно нечто настолько ужасное. Тело Элис где-нибудь нашли бы…

– Вовсе не обязательно, – возразила Пташка голосом, хриплым оттого, что в горле у нее встал ком. – Если он бросил ее в реку, тело унесло течением на большое расстояние, прежде чем его нашли… если только вообще нашли… а там никто не дознался бы, кто она такая. Ведь Элис никто не искал… Все думали, она просто сбежала, потому что именно такие слухи о ней распускались.

– Кем распускались?

– Джонатаном Аллейном и его матерью. Лордом Фоксом. Сплетниками и сплетницами в Батгемптоне, которые и всегда-то были неравнодушны к бедной Элис, а тут прямо запрыгали от радости, когда представилась возможность ее очернить. – «И даже самой Бриджит. Ах, Бриджит, как ты могла?»

– И все-таки я не понимаю, почему ты думаешь, что все было иначе, – сказала Рейчел Уикс. В ее взгляде читалось какое-то странное упорство, еще более страстное, чем раньше.

– Я так думаю, потому что знаю Элис. Она никогда не предала бы Джонатана. Она никогда никого бы не предала. Она его любила и была верна ему всю жизнь. Она любила свой дом, а еще любила… любила меня и Бриджит. Она никогда не сбежала бы и не оставила нас всех. Никогда.

– Ты в этом твердо уверена.

Это был не вопрос, и Пташку охватило неожиданное спокойствие. «Она не издевается, она слушает».

– Я знаю это так же твердо, как то, что солнце встает на востоке, – заявила Пташка.

Рейчел Уикс смотрела на нее с неослабевающим изумлением. Пташка видела на ее щеках следы слез, но глаза высохли, и она, похоже, перебирала в уме возможные варианты ответа, пытаясь выбрать единственно правильный.

– Душа у Джонатана Аллейна смятена и измучена… – наконец произнесла Рейчел. – Он говорил мне, что ему хотелось бы никогда не делать того, что он делал прежде. И он склонен к вспышкам ярости, во время которых способен натворить бог весть что, я сама это видела. Но пойти на такой преступление… Ты действительно в это веришь? Ты считаешь, миссис Аллейн все эти годы лгала, покрывая его?

– Да, она лжет. А как же иначе? Что еще остается матери? Как бы то ни было, но после смерти отца у нее никого нет на свете, кроме Джонатана. – «В этом мы с ней схожи, хоть и живем на разных планетах».

– Когда умер лорд Фокс?

– Он в могиле вот уже семь лет. – «И все эти семь лет я молюсь, чтобы его хорошенько поджаривали в аду», – подумала Пташка, с трудом удержавшись от желания плюнуть, когда ненавистное имя было произнесено вслух. – Джонатан Аллейн когда-то любил Элис. Но после войны он изменился. Вернулся совсем другим человеком. Вы сами видели, как он себя повел при вашем первом визите! Он вполне мог бы убить и вас тоже.

– Да, мог бы, – пробормотала Рейчел, в глазах у которой блуждали отсветы каких-то далеких мыслей. – Но почему ты не обличила его, если так уверена в преступлении?

– Пойти в суд и выдвинуть обвинение? Нет уж! – воскликнула Пташка с отвращением. – И кто поверил бы слову служанки, когда такие люди, как Аллейны, говорят обратное? Никто. Я лишь потеряла бы место и возможность быть рядом с ним. И для чего вы меня обо всем этом расспрашиваете? Чтобы лучше понять человека, которого вас послали ублажать? – спросила Пташка, в которой вдруг проснулась подозрительность.

Рейчел Уикс робко переминалась с ноги на ногу.

– Да, понять его… понять, с кем я имею дело. А еще для того, чтобы… понять Элис. Ту девушку, с которой у меня одно лицо. Ту, которую он так любил. Расскажи, кто были ее родители? Миссис Аллейн говорит, что у нее их не было.

– Она так сказала? – Пташка на миг задумалась. – Элис и сама об этом часто спрашивала. Но никто из нас ничего не знал о ее родителях. Лорд Фокс так никогда и не раскрыл этой тайны.

– А он, наверное, единственный, кто ее знал.

– Еще знали ее родители, о которых нам ничего не известно. Но для того, чтобы понять Элис, важно только одно: она была сама доброта, сама скромность, щедрая и нежная душа. – Пташка горестно вздохнула и поняла, что находится на краю отчаяния, рискуя вот-вот сорваться в его пропасть. Ей стало страшно, ведь если бы она туда свалилась, у нее бы не оказалось шансов выкарабкаться. Поэтому она сделала над собой усилие и собралась с духом. – Элис простила бы Джонатана за то, что он ее убил. Вот какая она была. Она умела прощать… В ней не было злобы. Никакой обиды или неприязни. А для того чтобы понять Джонатана Аллейна, нужно помнить, что грань между любовью и ненавистью очень тонкая.

– Что ж, выходит, я замужем за лжецом и, вполне возможно, работаю на убийцу, – проговорила Рейчел Уикс.

Ее голос был глухим и расстроенным, но она не казалась напуганной. Пташка посмотрела на нее с любопытством.

– Так, значит, вы верите в то, что я вам сказала? В то, что он ее убил?