Незаконнорожденная

– Беквит? Нет, конечно. Понятия не имею, откуда это имя взялось. Может, его звучание напомнило кому-то, как ты шмыгала носом, когда была маленькой? – Дункан покачал головой, улыбнулся девушке и похлопал ее по руке. Даже расстроенная, она казалась ему очень милой. – Ну будет, будет. Вытри-ка слезы, юная мисс, – проговорил он, успев забыть, почему она плачет.

– Мне придется плакать еще очень много, сэр, – прошептала Элис. – Даже страшно подумать сколько.

– Да ладно уж, отчего так? Ты молодая, красивая, родители у тебя богатые. И хоть они тебя стыдятся и никому не показывают, смотри, какая хорошенькая ты выросла! Твоей вины в этом нет, мисс. Конечно же нет.

– Меня стыдятся, сэр? Вам это известно? Я стала позором для моей матери и поэтому она не хочет меня знать?

– Ну разумеется, как же иначе? Ведь среди всех женщин мира не найдешь ни одной, которая добровольно легла бы в постель с собственным отцом, и я готов утверждать, что миссис Аллейн вовсе не исключение. Ведь я видел

их, мисс… Ах, лучше бы я тогда сразу ослеп и ничего не узнал! Но я видел, как он занимался этим богопротивным делом, и я видел, что она испытывала к нему отвращение.

Дункан покачал головой, но от этого движения земля у него под ногами накренилась, к горлу подступила тошнота, и он замолчал.

Девушка притихла.

– Я… я не понимаю, – прошептала она сдавленным голосом, и по тому, как она это сказала, можно было догадаться, что она все-таки начала понимать, в чем дело.

У Дункана появилось смутное и тревожное чувство, что он сказал слишком много.

– Молчи и никому не рассказывай! – с тревогой сказал он. – Будь хорошей девочкой. Это очень большой секрет. Даже для остальных слуг, которые в других случаях обычно в курсе того, что происходит в доме. Об этом прознал один я. – Он хотел приставить палец к носу[93]

, но промахнулся, попытался улыбнуться и не смог. – Держись, моя девочка. Ты еще только расцветаешь, но твое время придет. Ты станешь писаной красавицей, и тогда кто догадается, что столь славная девушка родилась от такого гнусного союза? У тебя ее синие глаза, а кроме того, хоть у нее волосы темные и блестящие, мне доводилось слышать, что многие мужчины предпочитают светлые головки, как у тебя. Так что не плачь, дорогая, не плачь.

Он великодушно взмахнул рукой, но от резкого движения потерял равновесие и пошатнулся. Элис Беквит смотрела прямо перед собой, в ее глазах читалось презрение к самой себе, лицо выражало совершеннейший ужас. Дункан не мог понять ее горя, но почему-то чувствовал, что стал его причиной.

– Может, я могу чем-то помочь, юная леди? – спросил он неуверенно.

– Нет, сэр, вы и так мне достаточно помогли, – ответила она тихим глухим голосом.

Дункан Уикс, сгорбившись, смотрел мутными глазами на Рейчел, которой казалось, что ее вот-вот начнет мутить от нервного напряжения и чувства гадливости.

– Вы хотите сказать, что Элис была дочерью Джозефины Аллейн от… лорда Фокса, ее отца? – Рейчел сглотнула и почувствовала в горле какую-то горечь.

– Она была для него не такой, как все. Он ею дорожил.

– Это не доказательство, – возразила Рейчел сдавленным голосом. Я порождение гнусности. – Джозефина Аллейн отзывается о своем отце очень уважительно. Она чтит его память и высоко держит честь своей семьи.

Я знаю, когда моя мать лжет. Она занимается этим всю жизнь.

– Я вез ее в церковь, когда он умер, миссис Уикс, – мрачно заметил Дункан, – и в карете Джозефина не пролила ни единой слезинки. А по дороге с кладбища, когда лорд Фокс уже лежал в могиле, она улыбалась под черной вуалью. Она улыбалась и была куда менее печальна, чем когда-либо.

Он брал, не спрашивая. И это семья Джонатана.

– О боже. Но… Я не могу в это поверить… Кто угодно, только не миссис Аллейн! И вы рассказали об этом Элис?

– Не думайте ничего плохого о миссис Аллейн. Она была молода, неопытна и беззащитна. Во всем виноват лорд Фокс, и вы найдете множество женщин, которые расскажут вам, что это был за человек, потому что он всегда добивался своего. А что касается мисс Беквит, то, да простит меня Бог, я ей действительно все рассказал. – Дункан в отчаянии опустил голову на грудь, его рот скривился.

«Хорошо, что он наконец помер, – вспомнились Рейчел слова Пташки. – Элис никогда не оставила бы меня лорду Фоксу».

Дункан снова тяжело закашлялся и вытер рот грязным носовым платком.

– Я слышал, она вскоре сбежала. Кинулась навстречу бог весть какой судьбе. Но как я вспомню, какое лицо у нее было, когда я с ней разговаривал, язык не поворачивается ее осуждать. Бедная девочка.