Незаконнорожденная

– Вы здесь потому, что моя мать никогда не остановится в своих попытках исправить то, что не может быть исправлено. Вы здесь потому, что в вас есть мимолетное сходство с женщиной, которую я любил, с женщиной, на которой я бы женился, с женщиной… – Тут он осекся и глубоко вздохнул. – Я не знаю, почему вы здесь. В вашем приходе сюда нет никакого смысла. Вы можете идти.

– Насколько я понимаю, меня сюда позвали читать вслух книги и таким образом помогать вам, поскольку сейчас у вас с этим возникли трудности. Я не права?

– Помогать мне?

– Да. Что бы вы хотели послушать?

– И вы ничего не принесли с собой? Что-нибудь полезное, исцеляющее, способное уврачевать душу? Может, псалмы? Или сборник проповедей? – мрачно поинтересовался Джонатан.

«Он хочет, чтобы я удалилась». На какой-то миг Рейчел почувствовала, что готова встать и покинуть комнату, но что-то удержало ее в кресле. Она поняла, что если уйдет так скоро, ничего не добившись, то окажется побежденной. «Делая то, что от тебя требуется, следует прилагать максимум усилий», – всегда говорил ей отец, обычно в связи с практически нечитаемой страницей латинского текста, полного непонятных склонений. «А что от меня требуется сейчас? Помочь этому человеку и выяснить причину его болезни? Понять Элис, которая так круто переменила его жизнь…»

– Я выберу что-нибудь с вашей полки, ладно? – спросила Рейчел как можно более беззаботно.

Джонатан ничего не ответил, а потому она подошла к деревянным полкам, которые занимали в комнате целую стену, и пробежала взглядом по корешкам томов, в большинстве своем пыльных и выцветших. Увы, почти все авторы оказались ей незнакомы, а многие книги были вообще написаны на иностранных языках. На полках также стояли разные вещи – странные приборы, механические игрушки и маленькие деревянные фигурки с подвижными руками и ногами, наподобие тех, которые ее мать иногда использовала для упражнений в рисовании. Стояли там также и три стеклянных сосуда, бледные пухлые обитатели которых, казалось, внимательно смотрели на Рейчел. Она отшатнулась, почувствовав на себе неестественно пристальный взгляд этих мертвых созданий. Какое-то время исследование содержимого полок ее так увлекло, что она совсем забыла, что именно ищет. Увидев гладкую деревянную трубку длиной около девяти дюймов, состоящую из двух свинченных вместе частей, одна из которых расширялась наподобие воронки, она не удержалась и провела по ней пальцами.

– Это приспособление служит для того, чтобы слушать, как работают органы, находящиеся в груди человека. Например, как бьется сердце или дышат легкие. Ну и как действуют остальные странные механизмы, имеющиеся в человеческом теле, – тихо проговорил Джонатан, успевший подойти и встать позади нее. Рейчел не слышала, как он приблизился, но все же постаралась не показать испуга.

– Вот как, – проговорила она.

– Ее изобрел один француз по имени Лаэннек[52]. Хотите я вам покажу, как она действует? Звук просто невероятный. Это как если бы кто-то срезал кожу, кости и мясо, оставив сердце, чтобы его было удобнее слушать.

– Нет, спасибо, мне этого не хочется, – сказала Рейчел встревоженным голосом. – Ваша мать сказала, что вы так ненавидите французов и все, связанное с Францией, что не желаете пить французские вина.

Лицо Джонатана потемнело.

– Она понятия не имеет, что я думаю и какие чувства испытываю. Просто удивительно, что она столь многого не понимает…

– Полагаю, это причиняет ей…

– Хватит. Вы до такой степени ничего не знаете, миссис Уикс, что это даже смешно.

Рейчел от досады прикусила губу и ничего не сказала. Она сделала шаг в сторону, подальше от Джонатана, двигаясь вдоль полки. Вдруг ее взгляд упал на маленькую игрушечную мышку.

Она была такого же размера, как живая, не более трех дюймов в длину, с хвостом, похожим на маленький изящный хлыстик. Туловище было сделано из идущих внахлест медных чешуек, края которых были зазубрены, чтобы имитировать мех. Приподнятый хвостик представлял собой полоску кожи – длинную, узкую и достаточно жесткую. Все остальное мастер сделал из ярко сверкающей меди – за исключением глаз, агатовых бусинок, больших и почти светящихся. Мышка стояла на куске черного дерева, и могло показаться, что она через него перебегала и вдруг застыла, превратившись в медную игрушку. Рейчел осторожно взяла ее в руки и принялась рассматривать. Работа была тонкой. Кусочки конского волоса изображали усики, на лапках имелись крошечные медные коготки, а маленькие ушки были изящно закруглены.

– Вам она нравится? – спросил Джонатан тоном, ставшим более теплым.

– Она очаровательна, – призналась Рейчел.

– А ну-ка, посмотрим, что она умеет.