Как говорят старожилы, звездный час современных блошиных рынков в Мюнхене и его окрестностях пришелся на конец 1980-х – 1990-е годы и был связан с именем Джимми. Аукционист по образованию и организационный гений по призванию, выходец из Югославии развернул в баварской столице бурную деятельность. Он открывал блошиные рынки и заботился о повышения их уровня – уровня торговцев, товаров, покупателей и праздной публики. Он окружил себя единомышленниками – зрелыми экспертами в области антиквариата и начинающими торговцами, готовыми самостоятельно приобретать знания в этой сфере. Он организовал регулярную доставку на мюнхенские рынки крупных партий антиквариата из соседних стран, границы с которыми пока еще были закрыты или существовали запреты на вывоз из них предметов старины – например, из Австрии и Венгрии.
Первый из таких рынков был открыт под крышей бывшей пивоварни, в помещении, напоминавшем запутанный лабиринт. В нем присутствовал солидный сектор старинных и экзотических товаров, привлекавших коллекционеров и владельцев антикварных и букинистических магазинов. Но не только их. В середине 1980-х годов подростком на него регулярно приходил будущий знаменитый историк Беньямин Шенк, чтобы посмотреть не столько на необычные вещи, сколько на интересных и странных людей[144]
.Итак, на блошиных рынках Мюнхена появился ассортимент, невиданный ранее в таком количестве и качестве в здешних краях. Открытие границ с бывшим Восточным блоком еще более обогатило субботние и воскресные рынки товаров из вторых рук. Мюнхенцы могли теперь, наряду с популярными в американской оккупационной зоне предметами североамериканской милитарии, стать обладателями «офицерских» часов марки «Полет» и даже, при желании, советского огнестрельного оружия. Предложение поступило вовремя и встретилось с повышенным спросом на новую «экзотику», по крайней мере в ее легальном сегменте. Материальное благополучие значительной части местных жителей способствовало рождению феномена «жадных до покупок клиентов»[145]
применительно к предметам старины и породило повышенный интерес к коллекционированию.Джимми наложил табу на торговлю на открытых им рынках имитацией старины, так называемым «антиквариатом-2000», и прочим новым товаром. Он стремился соединить блошиный рынок с институтами вольного времяпрепровождения, будь то изысканный ресторан или бордель поблизости. Так и в Мюнхене сложилась сеть разветвленного высококачественного рынка старины и других престижных вещей под открытым небом или в крытых помещениях, оживленно функционировавшая на рубеже XX – XXI веков. Она, в свою очередь, спровоцировала моду и ажиотажный спрос на антиквариат и прочие объекты коллекционирования.
Рынок, облюбованный мной и Наташей, не был создан Джимми. Но он возник тогда же и в контексте тех же процессов[146]
. Основанный в 1997 году на территории ипподрома, он первоначально был рассчитан на сто восемьдесят прилавков и торговлю антиквариатом. В 2010-х, когда я познакомился с ним, он насчитывал уже четыреста двадцать торговых мест, а его ассортимент и публика, к сожалению завсегдатаев, стали более пестрыми и «демократичными», сохранив тем не менее заметный антикварный сектор. Со смертью Манни старожилы этого блошиного рынка связывают прогноз о дальнейшем свертывании сегмента старинных вещей. Ну что ж, поживем – увидим.Выяснив, что вопрос о происхождении блошиных рынков спорен, но очертить их историю труда не составляет, мы столкнулись с новым вопросом: что создало конъюнктуру для развития блошиных рынков в Германии в последние полвека?
Блошиный рынок – это понятие, за которым скрывается целый маленький мир, завораживающий микрокосм с ни с чем не сравнимой уникальной атмосферой и совершенно особенным шармом: искусство, кич, старье, странные штуки – старое и новое, испорченное и целое, ценное и ничего не стоящее, большое и малое – просто все, что есть на свете, встречается здесь, причем без договоренности. Как на «свидании вслепую», во время прогулки по блошиному рынку никогда не знаешь, что тебя ожидает, какую находку встретишь вдруг, какое давно вожделенное сокровище принесешь домой. Потому что каждый блошиный рынок уникален – причем каждый раз[147]
.